1.1 Страницы истории.

1.2 Понятие провинциальной культуры: Пензенский край как провинция.

1.3 Основные тенденции развития культуры в Пензенском крае.

Буртасы, говор, засека, казачество, колонизация, крепость, культурное гнездо, мокша, Пензенский край, провинция и центр, срединность, усадьба, эрзя, этнос.

Пензенский край – это название, которое объединяет в себе и историческую, административно-территориальную структуру города Пензы и Пензенской области. Наша земля в различные периоды своей истории имела и разные границы в силу социальноисторических изменений, происходивших в ней или конкретно в нашем регионе. Принадлежа к Среднему Поволжью (р. Сура впадает в Волгу), наш край разделил общую судьбу этих мест. Его исконным населением были, в основном, эрзя и мокша, две подгруппы единого этноса, известного Западной Европе со Средних веков под названием «mordens». Самое древнее упоминание об этом народе содержится в труде известного историка VI в. н.э. Иордана, по происхождению остгота или алана. В X в. византийский император Константин Багрянородный в труде «Об управлении империей» упоминает страну Мордия – Mordi.

Современная археология указывает на то, что формирование мордвы происходило по междуречьям Оки, Волги, Цны, Суры, Алатыря. Эрзя и мокша как основные, но не единственные группы мордвы, говорят на разных, хотя и родственных языках. Между ними существует и некоторые различия антропологического характера. С древнейших времен эрзя селились в бассейне реки Суры, а мокша – в бассейне Мокши.

«Повесть временных лет…», упоминая о местоположении мордвы, указывает и на ее даннические отношения с Русью: «А по Оце реце, где втечеть в Волгу … мордва свой язык А се суть инии языцы, иже дань дают Руси: чудь меря, весь, Мурома, черемись, мордва…». Рассказывая о мордве под 1103 г. летописец сообщал: «того же лета бися Ярослав с мордвою месяца марта в 4 день и побеженъ бысть Ярослав». Русские источники XII-XIII вв. называют имена племенных князей мордвы – Пуреш и Пургоз (Пургаз), которые затеяли междоусобицу. Данные источников свидетельствуют о том, что с XIII в. часть мордовского населения входила в состав Рязанского и Нижегородского княжеств. После событий 1236 г. мордва попадает под иго Золотой Орды и только со времени падения Казанского ханства (1552 г.) она добровольно входит в состав Русского государства [Голубева, Л.А. Мордва / А.Л. Голубева // Археология СССР с древнейших времен до средневековья в 20 т. Финно-угры и балты в эпоху средневековья / Под общ.ред. акад. Б.А. Рыбакова. – М.: Наука, 1987. – С. 97].

Более сложная история у другого этноса, издревле населявшего земли Пензенского края – татар. Здесь смешалась история тюрко-язычных и монголо-язычных племен. В начале XX в. считалось, что «Татары – собирательное имя для целого ряда народов тюркского происхождения с примесью монгольских элементов, говорящих на тюркском языке и исповедывающих ислам. В V в. под именем Та-та или Татан (отсюда, вероятно, и происходит слово «татары») разумелось у китайцев монгольское племя, обитавшее в северо-восточной части Монголии и отчасти в Маньчжурии… В XI в. татары покорены тунгузами и отчасти переселились в Юго-Западную Монголию [Малый энциклопедический словарь. – Т.2. – Вып. 4. – Изд. 2-е, перераб и доп. – СПб: Изд. Брокгауз – Ефрон, 1909. – Столбец 1688]. Естественно, в XII в. это племя было включено в империю Чингисхана.

В конце XX в. этногенез татар на основе достижений таких наук, как история, этнография, этнология и археология стал рассматриваться под несколькими ракурсами. Во-первых, это процесс проникновения тюрок в Среднее Поволжье в 1-й половине I тысячелетия н.э. под тюрками понимается группа народов, говорящих на особых тюркских наречиях. Достаточно сказать, что область их расселения протянулась от Средиземного моря до бассейна Лены и что это одна из ветвей урало-алтайских народов. К тюркам относились булгары, переселившиеся в VII – VIII вв. из степей Северного Кавказа и Приазовья на территорию левобережья Волги. Но здесь уже и ранее жили как тюркские и финноугорские племена, с которыми и стали соседствовать. В X в. новопоселенцы создают государство, вошедшее в историю под названием Волжской Булгарии. Ее ждала печальная судьба: под ударами монголо-татар Волжская Булгария в XIII в. закончила свое существование. Ее знаменитые города – Бумар, Биляр, Сувар и др. – были разрушены завоевателями, а население частично уничтожено и многие уведены в плен. Те, кто уцелели, ушли в леса севернее Камы или в районы на правом берегу Волги. Правобережные булгары положили начало чувашам. «Казанские татары своим происхождением также связаны с местной поволжской средой. Непосредственными предками их являются булгары, отошедшие после разгрома Волжской Булгарии в лесные области к северу от нижнего течения Камы. Там они смешивались с местным финно-язычным населением – луговыми марийцами и удмуртами.

В изложении данного материала авторы опираются на монографию профессора М.Н. Инюшкина, которая упоминалась выше. В ней отражена многолетняя работа автора по исследованию огромного материала как наличной действительности, так и представленного в виде трудов предшественников. Поскольку работа носит глубокий аналитический и обобщающий характер, мы отсылаем заинтересованного читателя непосредственно к этому труду. В нашем же учебном пособии мы касаемся отнюдь не всех его сторон, а большей частью, материал дается конспективно в целях популяризации сложных культурологических теоретических построений автора.

Итак, говоря о культуре Пензенского края, мы должны помнить, что имеем дело с особым миром культуры, а именно – культурой провинциальной. Как же она определяется? Каковы ее отличия от культуры столичной, центральной? Ведь первое, что приходит на ум, когда идет речь о местах, удаленных от столицы, это словосочетание «глухая провинция». С этой стороны характерно высказывание, приводимое в упомянутом выше труде, сделанное по поводу оценки провинциальной жизни выдающимся мастером слова В.П. Астафьевым: «Провинция – это как угарная баня, можно угореть до смерти… Если тебе начинает нравиться местная жизнь, местная речь, местный театр, местная газета – беги, не поддавайся этой сладости». Действительно, легко и жителям крупных культурных центров представить жизнь провинции, взяв в руки сочинения Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Чехова… Она, бедная российская глубинка, почти всегда готова заглушить чертополохом обыденного бытия первые же ростки таланта или гения, просто свести с ума монотонной безысходностью серого неинтересного существования.

Но всегда ли и вся ли провинция такова, и какую роль играет ее культура или культура центра в ней? Вот и начались они – сложные вопросы, на которые до сих пор нельзя дать однозначных ответов. Здесь уместно привести слова В.Г. Короленко, который «смотрел на провинцию как на реальную основу России, пытался увидеть диалектику взаимосвязи центра и периферии: "Идеи, зарождающиеся в столицах, проникают в провинцию, откладываются здесь, накопляются, растут и часто потом питают самые центры этой живой, сохранившейся силой тогда, когда в столицах источники порой уже иссякли… Жизнь – всюду! Есть жизнь и в столицах – кипучая и интересная! Но тут есть одна черта существенного отличия: то, что в столице является, по большей части, идеей, формулой, отвлеченностью, – здесь мы видим в лицах, осязаем, чувствуем, воспринимаем на себе. Поэтому поневоле то самое, что в столице является борьбой идей, здесь принимает форму реальной борьбы живых лиц и явлений"» [Указ. соч., С. 26].

Одни выдающиеся русские мыслители (В.О. Ключевский, В.Г. Короленко и др.) верили в провинцию, ее чистоту, творческие силы, другие – нет. Но так или иначе без провинции нет центра и напротив. Поэтому очень важно отметить идею взаимосвязи центральной (столичной, городской) и провинциальной (нестоличной, сельской) культурой. В целом же, можно сказать, что культура измеряется не столько количественно, сколько качественно. Например, когда о ком-то говорят как о малокультурном или человеке низкой культуры, то это чаще всего является синонимом бескультурия. Да и кому из нас не приходилось встречать в просвещенных столицах отъявленных хамов, а в глухой провинции – людей с прекрасным чувством такта. Конечно, здесь речь идет о частных случаях и свойствах носителей – субъектов культуры, больше о

Поскольку, как уже не раз отмечалось выше, существует едва обозримое число определений культуры. Было бы напрасной попыткой выделить одно универсальное определение провинциальной культуры. Однако современный исследователь культуры нашего края в упоминавшейся монографии выделяет, на наш взгляд, объективные признаки, опираясь на которые, можно точно указать на предмет исследования. Перечислим эти признаки:

В первом параграфе данного раздела мы познакомились с тем, что можно назвать «археологией» культуры: каждый этнос на заре своего существования создает определенный способ и инструментарий деятельности, направленной на преобразование природы. Материальные следы этой деятельности и принято обычно называть культурой в узком, археологическом, смысле. В широком же плане с культурой Пензенского края нам предстоит познакомиться в данном параграфе. При отборе феноменов культуры мы будем больший акцент делать на тех из них, которые вышли за рамки нашего региона и стали достоянием общероссийской и даже мировой культуры.

Поскольку за рубежом визитной карточкой нашей культуры стала еще в XIX в. русская классическая литература, то уместно начать с великих имен мастеров художественного слова, писателей и поэтов, чьи судьбы неразрывно связаны с Пензенским краем. Это А.Н. Радищев (с. Верхнее Аблязово, ныне Радищево, Кузнецкий район), М.Ю. Лермонтов (с. Тарханы, ныне Лермонтово, Белинский район), В.Г. Белинский (г. Чембар, ныне г. Белинский). Это «звезды первой величины». Но нам, россиянам, близки и дороги имена и таких ярких представителей русской литературы, как Н.С. Лесков, В.А. Слепцов, А.И. Куприн… Посетители Объединенного литературного музея Пензенской области будут поражены тем богатством литературных связей, которыми по праву гордится наша земля. Подробно об этом рассказывает книга знаменитого пензенского краеведа-писателя О.М. Савина «Пенза литературная», выдержавшая уже несколько изданий.

В 70-90-е гг. XX в. Государственный архив Пензенской области опубликовал подборки документов по истории и культуре Пензенского края. Это такие сборники, как «Пензенский край: XVII в. – 1917 г.», «Пензенский край: 1917-1977», «Культурное строительство в Пензенском крае: 1917-1939» и др. издания. В 1985 г. Научно-исследовательский институт культуры РСФСР выпустил «Материалы Свода памятников истории и культуры РСФСР. Пензенская область», где в сжатой форме нашла отражение колоссальная работа пензенских краеведов, архивистов, ученых вузов по сбору и анализу информации, относящейся к культуре нашего края.

В XVII в. главный упор делался на укрепление материальных основ пензенской провинциальной культуры: строились фортификационные сооружения, применялись современные методы обороны и наступления (засечные черты, типовые планы крепостей, регулярная воинская служба), развивалось сельское хозяйство, торговля, строительное дело, налаживалось судоходство на р. Суре. Духовная культура этого времени носила, в основном, религиозный характер. Она сосредоточивалась в монастырях и храмах, которые возникали как в самом городе, так и в регионе. В 1780 г. в Нижнем Ломове открыто духовное училище и семинария. В 1806 г. в Пензе открыты духовные учебные заведения.

Культура светского типа начала развиваться более интенсивно к концу XVIII в. Она выражалась в наличии дворянских усадеб, сосредоточивших в себе интенсивные формы культурной жизни столичного или даже европейского образца, преломленные через призму локального мировосприятия и миропереживания. Это выразилось в наличии крепостных театров – настоящих и временных, театров домашних, организации балов, литературномузыкальных вечеров и т.п. Дарование Екатериной II привилегированного положения дворянству побудило его к большему вниманию в обустройстве своей личной жизни. В провинции, как и в столице, обособление дворянской и народной (крестьянской) культур шло нарастающими темпами. Конечно, социальноэкономически и политически этот раскол и расслоение были фатально обусловлены.