— Я так не могу, — сказал штурман, когда капитан появился в рубке. — Я этого больше не вынесу. Вам придется высадить меня в ближайшем порту.

— А в чем дело? — спросил капитан.

— Я не могу больше работать с вашим шкибером, — сказал штурман.

— Почему?

— Он меня раздражает, — объяснил штурман. — Я не знаю, кто его так запрограммировал, но мне от этого не легче. Вы только послушайте.

— Не успеем, — сказал Егоров.

— Вы все-таки пристегнитесь, — сказал Бутов. — Скорость большая, мало ли что. Потом — темнеет.

Егоров послушно затянул ремень безопасности. Солнце уже зашло, и, хотя небо на западе еще играло красным, впереди сгущалась ночь. Глайдер мчался над зеленой стрелой шоссе, пронизывающей тайгу. Деревья подходили к самой дороге, но сейчас слились в высокие стены, лес потерял глубину, и осталось только шоссе — бесконечный коридор с искаженной от скорости перспективой.

— А насчет остального не беспокойтесь, — продолжал Бутов. — Будем вовремя, я гарантирую. Мне сегодня еще домой нужно попасть.

Бутов полулежал в водительском кресле, повернув загорелое лицо к Егорову. На дорогу он не смотрел — машина сама их везла. На вид Бутов был настоящий сибиряк, и познакомились они всего два часа назад — Егоров расспрашивал всех на автовокзале, как побыстрее добраться до Станции, никто не мог посоветовать ничего путного, но тут появился Бутов, потащил его к стоянке, втолкнул в глайдер, запер снаружи и удалился, сказав: «Ждите. Я скоро».

Десятикратная перегрузка все так же вдавливала испытателя Юрия Воронцова в окаменевшее кресло, а небо впереди оставалось холодным и черным, лишенным звезд, слабый свет которых терялся в лучах маленького отсюда Солнца, вмороженного в экран курсового телевизора.

Да, оно так и висело там, неподвижное, неприближающееся, хотя, если бы все шло как следует, корабль на своей скорости давно вонзился бы в него или прошел рядом, скользнув по краю хромосферы, и находился бы уже на противоположной границе системы. Нет, уже оставив систему, шел бы сейчас в холодном пустом пространстве, направляя свой бег в ставшее звездным небо, а Солнце превратилось бы в обыкновенную звезду позади.

Однако Солнце не приближалось. Несмотря на то, что Юрий Воронцов вел корабль на немыслимой скорости, расстояние между ним и Солнцем оставалось неизменным, будто оно само обрело фотонный двигатель и удирало вместе со своими планетами, двигаясь по той же программе, что и корабль Юрия Воронцова. Не только Солнце, не только Солнечная система — и звезды, даже ближайшие, оставались на своих местах, а это означало, что вся Вселенная уходит от Юрия Воронцова на десятикратном ускорении, проваливаясь в какую-то гиперпространственную дыру. И угнаться за ней он не мог, не мог увеличивать и без того предельное ускорение, потому что существовал барьер, переступать который было опасно.

А начиналось не так, все началось как следует, и, когда испытатель Юрий Воронцов, выйдя из внешнего кометного пояса, положил корабль на обратный курс, он не ждал никаких неожиданностей, потому что полет заканчивался — программа была выполнена полностью.

Все было подтверждено — все предварительные теоретические и экспериментальные результаты. Испытания показали, что системы управления и жизнеобеспечения нового звездолета безупречны, энергетические ресурсы неисчерпаемы, что метеоритная защита обеспечивает безопасность субсветового полета даже в таких тяжелых районах, как пояс астероидов и внешняя кометная зона, что тяга легко регулируется, двигатели быстро выходят на нужный режим, а вся система очень перспективна и корабль уже в теперешнем виде вполне пригоден для полета к звездам.

Словно разбуженный чудовищным рыком, утес сбросил камни, и они провалились в дымную яму кратера, стремительно уменьшаясь. Гулкая дробь лавины быстро затихла внизу, среди микроскопических копошащихся фигурок. Гаммадонт ревел.

С гребня полукруглого цирка, отрезавшего ущелье от моря, он казался неосторожной сколопендрой, выползшей опасно близко от муравьиного города. Но, уступив оптической силе телеобъектива, декорации театра насекомых рушились, обнажая танцующий ряд туземцев у пойманного в ловушку гиганта.

А стон гаммадонта тряс скалы.

Упорный поток стрел долбил его многоногое туловище, не иссякая. Колючий град бумерангов и факелов, копий и каменных ядер обрушивался на необъятную спину, сжатую предательской щелью. Конец был близок, но потайные центры исполина прятались глубоко под непробиваемой шкурой, служившей ему надежной защитой. И гаммадонт боролся, ворочался в узкой траншее, внезапно возникшей на его обычном маршруте на водопой. Он не сдавался, не поняв, что побежден.

Голос робота-информатора:

— Лифт-экспресс на систему Пратта отбывает с главной платформы.

И — старт. Тяжелые створки люков отделили пассажирский салон от людных лунных перронов. Пассажиры занимались своими делами. Все стояли, сидячие места отсутствовали. Потом люки открылись, и Дымов вместе с другими вышел под небо Дельты.

Оно напоминало земное, лишь место Солнца занимала Лега, звезда синего света. Архипелаг Пратта. Есть системы побольше, но все 18 здешних планет относятся к земному типу, а многие окружены кислородными атмосферами и пригодны для жизни человека. Хотя первая экспедиция побывала в окрестностях Леги два века назад, человечество лишь недавно взялось за освоение архипелага.