Бенни. Пуля вместо отпуска. Исход - только смерть

Рабе Петер

Наконец-то "шестерка" Бенни получил свою территорию и хочет сам диктовать условия подчиненным. Но старик Пендлтон, торговец наркотиками, не собирается давать ему свободу, и Бенни решает насолить ему, похитив дочь ("Бенни"). Дженис знает Тома Фелла, своего жениха, как обаятельного человека. Друзья знают его как смелого мафиози. Но никто не подозревает, что Том постепенно становится маньяком ("Пуля вместо отпуска"). Эйб Далтон вышел на свободу, но старые дружки шантажируют его, и ему ничего не остается, как совершить новое ограбление ("Исход - только смерть").

Содержание:

1. Бенни

(Перевод: П. Рубцов)

2. Пуля вместо отпуска

(Перевод: П. Рубцов)

3. Исход - только смерть

(Перевод: Анатолий Ковжун)

 

Бенни

Глава 1

Машина круто накренилась на повороте и, не успев выровняться, замерла как вкопанная.

Бенни Тейпкоу откинулся на спинку сиденья.

— Дважды повторять не буду, — сказал он спокойным голосом. — Еще одна такая выходка — и ты уволен.

— Ты же сам велел поторопиться, — стал оправдываться водитель, — вот я и старался…

— А теперь постарайся заткнуться. Я сказал, гони быстрее, а не тормози быстрее.

Глава 2

Он вел себя как подобает шоферу, то есть ехал молча и изображал достоинство — черта, на взгляд Бенни, совершенно не присущая прислуге, но почему-то ей всегда приписываемая. Пендлтон находился где-то сзади, за стеклом, отделявшим пространство для пассажира, но в темноте его не было видно.

Они проехали по Генри-Гудзон-Парквей на север, свернули на Кросс-Каунти-Парквей, и Пендлтон стал давать указания, куда ехать, через трубу переговорного устройства. Когда в свете фар возникли массивные ворота с огромной «А», украшенной позолоченными завитушками, Бенни догадался, где они оказались. Он никогда не был здесь раньше, никогда не встречался с хозяином усадьбы, но знал его. Все его знали, кто лично, кто понаслышке.

Большой Эл Альверато.

Про Пендлтона не знал никто, так уж он вел дела, но совсем другая история с Альверато. Начиная с конца 20-х и до сего дня через «автоматные вечеринки», Большую войну в Чикаго, нью-йоркские доки был слышен и виден во всей красе Большой Эл Альверато.

Ворота открылись автоматически, и Бенни направил машину вдоль по длинной аллее, по обеим сторонам которой тянулись ряды ветвистых деревьев. Вокруг не было ни души. Даже перед домом, у подъездного портика которого Бенни остановил лимузин, не было видно ни людей, ни машин. Бенни открыл дверь Пендлтону и направился обратно к водительской дверце.

Глава 3

Пендлтон сидел в темноте машины за стеклянной перегородкой. Бенни вел машину обратно в Нью-Йорк молча, как и полагается шоферу. Однако для него дело еще не закончилось. Семь лет попугайского «Да, сэр», семь лет подъема в гору — не могло это кончиться простым шлепком по спине и «Спасибо за униформу, сэр». Бенни сосредоточенно крутил баранку; нет, для него этот вечер еще не закончился. Не закончился он и для Пендлтона.

Бенни высадил пассажира у подъезда дома, поставил машину в подвальный гараж и поднялся служебным лифтом на последний этаж.

— В библиотеке, — сообщил дворецкий, и Бенни прошел в длинную комнату, где Пендлтон снова ожидал его, сидя совершенно неподвижно за письменным столом. Поэтому когда он открыл рот и заговорил, у Бенни создалось впечатление, что перед ним кукла.

— Тейпкоу, — произнес голос. Бенни ждал. — На тебя произвел сильное впечатление мой бывший партнер. Ну? Отвечай. — Пендлтон дернул плечом. Он коснулся бледными пальцами края стола и принялся выстукивать на гладком дереве однообразный ритм с частотой маятника. — Кажется, ты склонен согласиться с тем, что громкий голос — это лучше, чем спокойная уверенность. Ты когда-нибудь слышал, чтобы я кричал, Тейпкоу?

— Нет.

Глава 4

Пэт Пендлтон выехала на Пятую авеню, затем свернула налево и вскоре закружила в путаном лабиринте небольших улочек, спускавшихся под всеми мыслимыми углами к Ист-Ривер. У одного из кирпичных домов она припарковала машину и вошла внутрь.

На втором этаже из распахнутой настежь двери доносился шум застолья. Там пели по-итальянски, нарядная невеста танцевала в центре толпы под ритмичные прихлопывания гостей. На третьем этаже все двери были закрыты, у одной из них парнишка в кожаной куртке прощался с молоденькой девочкой. Было видно, что расставаться они не спешили. На четвертом этаже никого не было. Около одной из дверей стояло несколько пустых бутылок. Возле нее и остановилась Пэт.

На ее стук дверь открыла неопрятная женщина в замызганном фартуке. По коридору распространился аромат тушеного мяса.

— Привет, — произнесла женщина, пропуская Патрисию внутрь.

Войдя, девушка присела к кухонному столу и спросила:

Пуля вместо отпуска

Глава 1

Для города с населением триста тысяч жителей Сен-Пьетро выглядел слишком уж безжизненным, но был полдень и к тому же не сезон. Ипподром открывался на два месяца в году, и все остальное время город просто поджаривался на солнце, раскинувшись в прерии. Улицы в Сен-Пьетро были широкие, парковочные площадки большими, ибо чего другого, а места здесь хватало. Заводы и фабрики тянулись далеко за окраины, окружая город по периметру, так как земля здесь стоила гораздо дешевле, и недостатка в ней тем более не ощущалось.

На главном перекрестке дорожного движения почти не ощущалось, делая бессмысленным частое мигание светофоров, с завидным упорством продолжающих переключать свет с красного на зеленый и наоборот. Какой-то автомобиль с выхлопами выкатился на улицу и пересек перекресток на неположенный свет, как раз когда из ближнего пивного зала вышел коп. Страж порядка прошествовал на край тротуара, чтобы взглянуть на водителя, и, узнав того, помахал приветственно рукой, проводив машину взглядом. Затем коп зажег сигару и побрел по улице, стараясь держаться в тени навесов.

Цвета светофора продолжали монотонно меняться. И однажды, когда вышло так, что янтарный готов был смениться на зеленый, к перекрестку подкатила цепочка из четырех машин с просевшими рессорами из-за груза набившихся в них людей. Автомобили проследовали по главной магистрали к окраине города, и один за другим свернули на ухоженную стоянку возле большого мотеля, выстроенного на манер «Аламо». Нигде не было видно других припаркованных машин, а посему сразу четыре на стоянке являли собой необычное зрелище. Был бы сейчас сезон — тогда другое дело. Когда работал ипподром, сюда съезжались со всего штата, и машин скапливалось столько, что яблоку негде упасть, ибо ипподром «Тамблвид-парк» славился своим исключительным треком и пользовался широкой известностью.

Тринадцать мужчин вылезли из четырех авто, размяли ноги и разом ринулись в дверь кофейни. В заведении никого не было, кроме Перл, которая сказала «Привет!», когда они ворвались, и Фидо, который промолчал, так как только что поднес ко рту чашку кофе. Он глянул поверх ее ободка. Затем глотнул, попало не в то горло, он закашлялся и поставил чашку мимо блюдца.

Мужчины даже не удосужились ответить Перл. Они прямиком проследовали через кухню к коридору в задней части помещения, ибо это был кратчайший путь туда, куда им хотелось. Когда задняя дверь захлопнулась за последним из четверки, Перл вернулась обратно к стойке и спросила:

Глава 2

Зрительская трибуна была большой и белой — там, куда падали жаркие солнечные лучи, и темной, где ярусы сидений оказывались в тени под изогнутым козырьком крыши. Часть прерии, примыкающая к ипподрому, была залита асфальтом и превращена в парковочную стоянку. Теперь там стояла всего одна-единственная машина, залитая солнцем и выглядевшая крошечной рядом с громадой трибуны.

Тускло освещенные коридоры под бетонной громадиной становились более прохладными по мере того, как тоннели уходили вглубь. Негромкий гул мотора был слышен у двери, где установили кондиционер. Сейчас он работал впустую, гоня прохладный воздух в ресторан без посетителей, офисы наверху, кабинки, где принимались ставки, и помещения, выходящие в коридор цокольного этажа. Но кондиционер включили по той причине, что Пэндер просто любил прохладу.

Сам он стоял, прислонившись к бетонной стене цокольного этажа, и наблюдал за тремя мужчинами, сидящими на стульях вдоль стены. Те не смогли бы с уверенностью утверждать, что он следит за ними, так как на глазах Пэндера были солнцезащитные очки. Он всегда носил их — с темными стеклами и блестящей оправой. И его волосы тоже отливали блеском — там, где нависали черной волной над самым лбом. На Пэндере всегда и все блестело. Белые зубы, ботинки и подтяжки. Насчет подтяжек у Пэндера был своего рода бзик. Сегодня на нем были голубые с серебряной прошивкой по всей длине в виде виноградной лозы.

На столе зазвонил телефон, и Пэндер, взглянув на него, произнес:

— Ну?

Глава 3

Высокие портьеры были задернуты, не давая солнцу проникнуть в комнату, так как Дженис спала обычно допоздна. Когда она открыла глаза, то потянулась всем телом и без малейшей раскачки сразу же села в постели. Она выбралась из нее, провела руками по каштановым волосам и раздвинула шторы. Дженис видела из окна ипподром. Вернувшись в спальню, стянула через голову дорогую ночную рубашку, которая упала на пол к ее ногам, и, обнаженная, направилась к двери. Открыв ее, она окликнула: «Рита, я встала». Затем пошла в ванную, с удовольствием думая о чашке кофе, который ожидал ее потом.

Дженис приняла душ, всячески избегая попадания воды на волосы. Смыв мыло, она еще немного постояла под душем, ощущая, как горячие упругие струи приятно массируют кожу. Затем, вытеревшись, забеспокоилась о своем весе; вспомнила, что в двадцать она была сплошные кожа да кости; в тридцать — уже в теле, а теперь, пять лет спустя, пожалуй, самое оно. Да что думать обо всем этом? Она была высока, хорошо сложена, и — главное — это нравилось Феллу.

Дженис оделась, слегка подмазала губы, лишь затем, чтобы ее маленький ротик выглядел еще более живым. По привычке пробежалась пальцами по векам, выгнув кверху свои длинные ресницы, — в течение дня, как правило, она всем этим уже больше не занималась. Глаза у нее были ласковыми и теплыми. Ей нравились ее глаза именно за это, да и Феллу они такими были по душе.

Дженис спустилась по лестнице на нижний этаж: там, в больших комнатах, казалось прохладнее. Ее кофе уже ждал на столике у окна, выходящего на большой газон перед домом. Дождевальная установка была включена, и вокруг нее клубился искусственный туман, который выглядел странным на этом ярком солнце и на фоне кактусов вдоль подъездной дорожки. Дженис, оторвав взгляд от кактусов, не узнала большой автомобиль, припаркованный у фасада. Зажгла сигарету, затянулась и отпила глоток кофе. Так и сидела, слушая шаги Риты по выложенному плиткой холлу. Рита отвечала кому-то у двери:

— Нет, миссис Фелл еще не спускалась.

Глава 4

Машина Криппа оставляла за собой клубы пыли, пока заезжала в железные ворота с вывеской, на которой значилось: «Ферма „Дезерт“». Внезапно пыль улеглась. Грунтовая дорога от шоссе была желтой от старого гравия и песчаных наносов, но сразу же за воротами превратилась в чисто выметенную и плотно утрамбованную. Вид окружающей местности напоминал пестрые цвета индейского одеяла: дюны кирпично-красного цвета, ослепительно-голубое небо и внизу желто-горчичные пески. Тени же, которые всегда были темными без оттенков, здесь отливали зеленым. Их отбрасывали деревья, росшие вдоль подъездной дорожки, и придавали кустам, окаймляющим большие яркие газоны, более густые тона. Ферма «Дезерт»

[3]

, вопреки названию, являла собой образцы парка, оранжереи, искусственного оазиса, созданных в пустыне. Это место напомнило Криппу «Форест-Лаун», разве что не было видно мавзолеев и не просматривалось надгробий. Главное здание поражало такой ослепительной белизной, что у Криппа перехватило дыхание. Портик спереди походил на усыпальницу Гранта, а в целом сооружение носило отпечаток современного архитектурного стиля. Исключение представляли залитые солнцем балконы и гигантские веранды.

Крипп припарковался под деревом. Он прибыл на пять минут раньше, поэтому еще немного посидел в машине, поправляя галстук и приглаживая руками светлые блондинистые волосы. В типе его лица не было ничего от человека нетерпеливого, черты были настолько правильными, что нелегко было решить, красив ли он или просто симпатичный, и, если бы не крепкая шея и сильные плечи, Криппа вполне можно было принять за зеленого юнца.

Через какое-то время он выбрался из машины и, неловко размахивая руками, побрел к зданию. Было шоком увидеть, как он идет: все его тело при каждом шаге дергалось, а нога была неестественно скрюченной. Поэтому его и прозвали Криппом

[4]

.

— Я Джордан, — объявил он возле конторки. — К доктору Эмилсону.

Он обождал в вестибюле, разглядывая индейский декор. Молодая женщина в сандалиях и ситцевом платье повела его через многочисленные коридоры совсем не больничного вида: первый был розовым, следующий — розовато-лиловым, а тот, что за ним, — оранжевым. Время от времени женщина пользовалась ключами, висевшими у нее на поясе.