Молния ринулась на тьму, словно хищница на добычу. Запустила когти в глубины городских переулков, оскалилась слепящей пастью и проглотила всю её разом. Но вдруг задрожала, отрыгнула свою жертву и трусливо бросилась наутёк. Тьма тут же пришла в себя и расправила огромные чёрные крылья. Небеса в ответ разъярённо рыкнули громом, но тьма лишь слегка качнулась от упругой волны озона и осталась безмолвной.

— Да чтоб тебя Номан покарал.

Ругнувшись шёпотом, я принялся тереть кулаками глаза.

Но тут же испугано выдохнул. С ума сойти, выбраниться так на то, что само является атрибутом Номана, великого Бога Всего Живого. Совсем голова не варит после двух бессонных ночей.

— Прости меня, Великий Номан.

Несмотря на то, что стражей можно было пока не опасаться, я всё равно держался ближе к стенам домов.

О, Великий Номан, будь благословенен каждый твой вдох и выдох. Но не мог бы ты перенести свои забавы с молниями на следующую ночь? Не со зла говорю, а просто спрашиваю.

Отъявленный атеист в своём мире, здесь я стал верующим. Здесь нельзя было быть не верующим, ибо я видел сам. Однажды один из братьев моего хозяина решил проявить удаль, опрокинув третий за день кувшинчик хорского вина. Сладко крякнув и швырнув пустую тару вверх, он принялся ругать Великого Номана. Наверное, ему в хмельном угаре казалось это смешным, и уверен, он чувствовал себя очень крутым, но точнёхонько после третьего ругательства от этого идиота осталась лишь горка пепла, от которой не очень приятно пахло горелыми волосами. Воистину — бог любит троицу и не любит идиотов.

Не спорю — это могло быть чистым совпадением, но что вы скажете о моём единственном друге в этом мире, о старом маге, для которого, увы, выпить стало дороже своей свободы и гордости, но который запросто мог попросить Номана подкурить? Он брал в зубы глиняную трубку, набитую сухими листьями армака, возносил к небесам просьбу и оттуда точно в центр чашечки снисходила малюсенькая молния. Возможно, старик просто шутил, и всё это только эффектный магический трюк, но что если нет?

Кстати, именно за это я испытывал к нему глубочайшее почтение, и даже мистический трепет. А что ещё можно испытывать к тому, кому подкуривает самый главный бог мира, в который тебя угораздило попасть?

На маленьком столике в углу комнаты тускло горел магический ночник, наполняя пространство размытым зеленоватым светом. Это меня немного обескуражило. Я всё-таки ожидал полную тьму, в ней проще убить. Наверное, проще, потому что до этого момента мне убивать не приходилось. О, если бы не магическое клеймо! Я бы давно убил с радостью, даже с наслаждением. Я бы выпустил кишки Вирону, воткнув длинный нож в его заметно выпячивающееся брюхо. А потом бы заставил его высчитать длину своих кишок в шагах.

Но всё это — если, может быть, когда-нибудь, в следующей жизни. А сейчас мне нужно убить того, кто спит в широкой кровати, стоящей в углу комнаты. Я сильнее сжал изящную рукоять ножа, и задержав дыхание, торопливо двинулся вперёд. Нужно сделать всё очень быстро. Чтобы не дрогнуть. Чтобы не отступить в решающий момент. Резкий удар в сердце… Нет. Короткое движение по шее, там, где сонная артерия. Раз, и всё. Много крови. Крови будет много. Может, лучше задушить? Подушку на лицо… А что если тот, кто в кровати окажется сильнее? Что если я не справлюсь с ним? Решено, удар в сердце. После этого он уже не сможет сопротивляться, даже если будет бугаём в два раза крупнее меня. Потом придавить рану подушкой и только после этого выдернуть нож. Чтобы меньше этой чёртовой крови.

Я сделал ещё пару шагов, и стиснув зубы, замахнулся. Правильнее было бы приблизиться вплотную, выцелить лезвие точно между рёбер, держа острие от тела всего в миллиметре, и ударить со всей силы кулаком, но я боялся. Я боялся, что жертва проснётся.

Но рука вдруг замерла, окаменела, а внутри всё вздрогнуло. Боже!

На кровати лежала девушка лет шестнадцати. Её расслабленное лицо, обрамлённое светлыми волосами, походило на лицо ангела. Во сне она скинула с себя одеяло, видимо от духоты, и тело было почти полностью видно. Не само тело, а только очертания, проступающие сквозь тонкую ночную рубашку. Мой взгляд замер на розовом соске. Он упирался в тонкую, почти воздушную ткань и в один миг одурманил мой мозг, окутав его сладкой истомой. Я тяжело сглотнул. Боже!

Вокруг были только тьма и звуки. Десятки звуков, говоривших о том, что я не один. Но я шагал сквозь эту потрескивающую, покрикивавшую, похрапывающую, шуршащую и охающую тьму, держа наготове боевое плетение.

Покинув дом Рин'Гаров, я бросился по переулкам к одной из окраин города. Куда идти я не знал, но откуда уходить уже догадывался. Я не выполнил приказанное хозяином и потому направлялся на восток.

Огромное владение Вирона'Стора находилось на западе от Лиорда, площадью четыреста кусков земли, что позволяло ему считаться одним из влиятельных феодалов в северном Доргоне. Почти треть поместья была засажена кустарниками айкаса, из зёрен которого делали душистый тонизирующий напиток. На этой трети мы и пахали с Альтором и ещё сотней рабов не покладая рук. Рабочий… рабский день начинался задолго до восхода светила и не всегда заканчивался с его закатом. Мы сажали плетущийся, покрытый колючками айкас, выращивали его и потом собирали зёрна. Судя по запаху и виду, из них должно было выходить нечто похожее на наш кофе.

Наш?

Я горько усмехнулся. Имею ли я отношение к тому, что осталось там, в другом мире, или всё оно уже мне чужое? А может и прав был Вирон, обозвав меня Изгоем?

Отмахнувшись от воспоминаний, я принялся подбрасывать в костёр толстые ветки, которые тут же ломал с помощью и рук, и ног, а иногда использовал и вес тела. Некоторые из них ещё не совсем засохли и отрухлели, отчего приходилось хорошенько напрягаться, хотя силы были почти на исходе. Ветки ломались с громким треском, я очень часто прекращал своё занятие, вертел по сторонам головой и прислушивался — не привлёк ли кого излишним шумом?

Но вроде никого поблизости не было, и ни одну живую душу треск не прельстил подойти и глянуть, чего это тут творится. А вскоре костёр стал похож на более-менее нормальный для того, чтобы согреться хорошенько и даже вздремнуть недалеко от него пару-тройку часиков, не боясь приближения хищников. Мир хоть и другой, но всё же местные хищники, как и наши, побаиваются огня. По крайней мере, хочется в это верить.

Расстелив куртку из грубой местной ткани шагах в четырёх от костра, я улёгся на неё и блаженно расслабился. Наконец-то! После стольких бессонных часов смогу нормально поспать. Клинок вытащил из ножен и положил его перед собой, естественно, зажав рукоять в кулаке. На всякий случай. Если не зверь, а разумное существо захочет приблизиться ко мне, буду наготове, а в таких делах иногда и лишние секунда-две многое решают. Сию простую истину я понял благодаря невольным тренировкам с сынком Вирона. Этот гад поскупился на хорошего учителя и тренировал сынка сам, а я был чем-то вроде боксёрского мешка. Впрочем, ему бы и хороший учитель не помог. Если бы не моё положение раба, быть бы Ригону'Стору битым каждый божий день. Но, увы, как говорится, положение обязывало.

Хорошо ещё, что первый год тренировок проходил на деревянных подобиях мечей, ножей и прочего холодного оружия, и моё тело отделывалось обычными синяками. Но дело было не только в положении. Просто я никогда не показывал всего, чему успевал обучиться, продолжая играть идиота. Почему? Если вам не дай бог «повезёт» когда-нибудь провалиться в чужой мир и попасть в рабство, вы обязательно попробуйте повести себя иначе. Тогда и объяснений никаких спрашивать не станете — поймёте всё на собственной шкуре.

В общем, первый год синяки, потом лёгкие и не очень порезы, когда дело дошло до настоящих стальных холодных «игрушек». Если бы не моя сноровка, которой я обладал с рождения, и не врождённый идеальный «глазомер», этот жирный отпрыск своего свиньи папаши убил бы меня без каких-либо эмоций. У него вообще всё проходило без каких-либо эмоций. Вечно сонное недовольное всем лицо без единого шевеления на нём. Ни мышцы, ни мысли. Если Вирона я ненавидел, то его отпрыска просто презирал.