Сразу после Второй Мировой войны лежащая в руинах Западная Германия с блеском провела экономическую реформу, всего через два года после начала которой производство достигло довоенного уровня, а еще через 6 лет превзошло его вдвое! Неудивительно, что в «либеральной» России этот факт старательно замалчивают, а всю вину за провал собственных «демократических» реформ пытаются свалить на «ущербный русский менталитет», который-де является главной помехой движению вперед, – мол, «разруха не в клозетах, а в головах», дескать, проклятый «национальный характер» бросает нас из крайности в крайность, от тоталитарного коммунизма к бандитскому капитализму… Есть ли в этих русофобских рассуждениях хотя бы доля истины? Действительно ли в русской душе содержится нечто вредоносное и разрушительное – или это очередной «либерастический» миф, которым горе-«реформаторы» пытаются прикрыть собственные бездарность, вороватость и несостоятельность?..
Впрочем, даже будучи патриотом, трудно избавиться от ощущения, что Россию и впрямь прокляли, сглазили, навели порчу. Иначе почему все наши прорывы в будущее заканчивались откатом в прошлое и отставанием от Запада? Почему за каждым подъемом следует застой, который ликвидирует все успехи подъема? Почему реформы у нас не менее разрушительны, чем самые кровавые революции? Почему, едва «нажав на газ», Россия сразу же «бьет по тормозам»? И как освободиться от этого проклятия, избавиться от сглаза, снять порчу?
Отвечая на самые сложные и «неудобные» вопросы нашей истории, эта уникальная книга умудряется не впасть в занудство и псевдонаучность, читаясь не как скучная монография по политэкономии, а как захватывающий интеллектуальный детектив!
Действительно, не проклятие ли тяготеет над Россией, что всякие реформы ей даются столь большой кровью? Ещё живы люди, которые помнят жертвы Октябрьской революции и Гражданской войны, а уже выросли иные люди, которые не помнят жертв реформ 90-х годов. Кто такие эти русские? Чем отличаются от прочих? Почему некоторые, покинув Россию всего несколько лет назад, себя русскими уже не считают, а другие наоборот, прожив почти сто лет в эмиграции, полагают себя только русскими? Почему социально-экономические теории, столь успешно применяемые в других странах, дают столь спорные результаты, будучи применёнными у нас? Почему, по словам одной из героинь Достоевского «мы в Европе – одна фантазия»? Что есть в наших генах, менталитете, культуре такого, что делает нас не такими, как все? Что позволяет нам самим считать себя именно русскими?
Я сделаю попытку найти эти особенности, подлинные или мнимые, и понять действительно ли они мешают применять в России теории великих мыслителей от Монтескье и Адама Смита до Маркса, Кейнса и Хайека. Или эти теории не для России писались? Если взять с каждой из них по нитке, хватит ли на одну рубашку для России?
Этногенез
Гены – это серьёзно. Правда, в детстве меня убеждали, что все люди всех национальностей одинаковы. Но впоследствии эти мои убеждения оказались сильно поколеблены. Но об этом – позже.
Моя первая любовь была чистая еврейка, без всякой примеси посторонней крови, – Беккерман Адель Бениаминовна. Меня это не насторожило. В конце концов, почему бы 15-летнему русскому мальчику, воспитанному в фундаментальных традициях пролетарского интернационализма, не влюбиться в 15-летнюю еврейскую девочку? Однако впоследствии я узнал, что первой любовью моего отца тоже была еврейка. И родная сестра его вышла замуж за еврея (или полуеврея, поскольку евреев по мужской линии не бывает). Согласитесь, что такая любовь к представителям одной национальности наводит на некоторые размышления. Да и среди моих друзей евреев была добрая треть. Но дальше концы с концами не сходились. Я влюблялся вновь в женщин с более или менее славянской внешностью, но евреек среди них уже не было. И в итоге моя жена – наполовину русская, наполовину латышка. Естественно, влюбляясь, я каждый раз меньше всего думал о национальной принадлежности любимой. Однако, анализируя задним числом всё, что было, я скорее нахожу у себя характерную для очень многих русских любовь к чему-нибудь экзотически заграничному, чем отталкивание своей национальности. Я унаследовал от отца фамилию Раев. Кому-то она не понравится, но в сборнике 100 старинных русских фамилий она есть. Но я вспоминаю отель под Берлином и то утро, когда мы покидали его, совершая свой бизнес-тур. И ту несчастную прачку, одну из миллионов немецких гастарбайтеров, которая вдруг сказала по-русски, прощаясь с нами: «Я вас сразу заметила. У вас болгарская фамилия – Раев». И ведь действительно, Раев – очень распространённая в Болгарии фамилия. И не нужно долго доискиваться, почему. Когда-то черноморская славянская страна была завоёвана булгарами, пришедшими с Урала. А ведь мой отец – родом из Челябинска. То есть с того же самого Урала. На уральском диалекте «рай» означает эхо. Раевых много на Урале и много в Болгарии. Но ведь была ещё и поволжская или Великая Булгария, та самая, жители которой в XIV веке сменили своё самоназвание с «булгары» на «татары». Там Раевых нет вообще. И вот здесь в болоте индивидуальных вкусов, мнений и предпочтений мои ноги впервые находят твёрдую почву. И не просто твёрдую почву, а гранитный монолит. Если бы мои предки сменили самоназвание, я не был бы ни русским, ни Раевым. И искал бы ответы на совершенно другие вопросы или не искал бы ничего, а копил бы деньги на новый автомобиль. На этом камне нельзя остаться стоять, но от него можно хотя бы оттолкнуться. Всякое действие, направленное на уничтожение национальной самоидентичности, становится признаком нерусскости, и наоборот. Но гены могут ли помочь здесь? Принято считать, что русские – это славяне. Но ведь и поляки – славяне, и чехи – славяне, и сербы – славяне, и хорваты – славяне. Славяне-белорусы своё самоназвание сохранили, славяне-украинцы его утратили.
Я помню, как после распада СССР украинские националисты говорили: «Кто такие эти современные русские? Мы вместе жили в Киевской Руси. Потом отдельные людишки ушли на север, смешались там с мордвой и теперь на что-то претендуют». Я слушал это и понимал, что мне не стыдно за то, что мои предки смешались с мордвой и ещё сотней других народов. А вот за украинских националистов, походя оскорблявших малые народы, мне стыдно.
Русские, пожалуй, самый неславянский из всех славянских народов. Меня зовут Андрей, что в переводе с греческого означает мужчина, а моего сына – Алексей, что в переводе опять же с греческого означает защитник. Когда я слышу имена Божидар, Властимил и т. д., я вынужденно вспоминаю, что в мире много славянских народов. После того как русские смешались с северными народами финно-угорской группы, сколько в них осталось славянской крови? А смешение с кочевыми и другими восточными народами к чему привело? Однако линия генетической чистоты, так любезная сердцу украинских националистов, привела к тому, что южные русские своё самоназвание утратили. Сохранить его смогли северные русские, ведущие начало от Московской Руси. Я читал Балашова и понимаю, что объединить северные земли мог и другой город, но думаю, что теперь это несущественно. Волею Бога в Москве в нужное время оказались одновременно и административный, и религиозный центры северной Руси. Этого оказалось достаточно. Но теперь я ясно вижу, как много Московская Русь взяла у монголов. В первую очередь – принцип национальной и религиозной терпимости. Мы знаем, что в XIII веке монголы брали китайские города силами китайцев же. На самом деле они брали города одних народов Китая при помощи других народов Китая. Сравните: три века спустя, при взятии Казани, половину русского войска Ивана Грозного составляли татары. Левым флангом командовал царевич Тохтамыш, потомок Чингиза и того Тохтамыша, который в 1382 году сжёг Москву. Правым флангом – другой татарский царевич. И никого их национальность не волновала. Огромные массы татар, не желавших принимать мусульманство, влились в состав Московской Руси в XIV веке. Позже, в XIX веке, славянофилы исследовали этот вопрос и выяснили, что многие русские фамилии, корень которых оканчивается на «ак», на самом деле – производные от татарских. Например, Аксаков, Горчаков. Как вам это? Ведь это же фамилии первого славянофила и великого канцлера России. Впрочем, родство с татарами тогда тоже никого не волновало. Да и чего волноваться-то? Русские цари в XIX веке были немцами по национальности. И меня это тоже почему-то не трогает. Герой Бородинского сражения генерал Багратион был грузином, причём царской крови. А мне все равно приятно числить его русским. Сталин и Берия тоже были грузинами. Ну и что?
Конечно, возникали и раньше национальные споры. Например, о призвании варягов на Русь. Нашлись в мире историки, которые из этого сделали вывод, что русские к собственной государственности неспособны. Наши им отчаянно возражали. Но мне этот спор кажется совершенно пустым. Родство с варягами меня почему-то не пугает. Варяги (они же викинги) ещё вплоть до XIV века держали в страхе всю Европу. И Ричард Львиное Сердце был варягом. Не делать же из этого вывод, что англичане не способны к собственной государственности? Тойнби считал, что феодализм в Европе был создан, как ответ на варяжский вызов. Если бы на Руси не было государственности, то варягам и приходить было бы некуда. А то, что они объединили Новгородскую и Киевскую Русь, так что ж – умели воевать. И потом, эти Руси с тех пор ещё многократно разъединялись и соединялись. Пафос Лермонтова: «…пал один последний вольный славянин…» – меня не вдохновляет. С чего это он последний? Если варяги уничтожили русскую вольницу в X веке, то чем тогда занимался Александр Невский два с половиной века спустя, а ещё два века спустя – Иван III? Варяжская кровь уже во Владимире Красное Солнышко была разбавлена в два раза, а уж дальше всё время только разбавлялась и разбавлялась.
