Холодной весенней ночью Косонен сидел у костра в обществе своего лучшего друга, медведя Отсо, и пытался сочинять стихи. Охота могла быть и удачнее, да вот беда — умное ружье подцепило наночуму, и теперь приходится полагаться только на арбалет. Впрочем, уже моросит дождь, а это значит, что с Косоненом захотели пообщаться боги. Точнее, богиня — его бывшая жена, которую он до сих пор винит в том, что случилось однажды в старые и не очень добрые человеческие времена, когда супруги оставили сына одного играть с машинкой Санта-Клауса.
А вдруг если не семейную жизнь, так хотя бы записную книжку с неоконченными стихами еще можно обновить?
Ночью, после того как застрелил молодого лося, Косонен сидел у костра и пытался сочинять стихи.
Кончался апрель, но на земле еще лежал снег. Косонен уже привык сидеть по вечерам снаружи, на бревне у огня, на маленькой полянке, где стояла его лачуга. Отсо снаружи было комфортнее, и Косонен предпочитал одиночеству общество медведя. Зверь восседал на куче пихтовых веток и громко фыркал.
От подсыхающей шерсти исходил влажный запах, слегка напоминавший о лосином помете.
Косонен вытащил из кармана записную книжку в мягкой обложке и огрызок карандаша. Полистал: страницы в основном пусты. Слова ускользали, их было тяжелей поймать, чем лосей. Но с этим, бесшабашным и молодым, получилось иначе. Старый лось ни за что не подпустил бы человека и медведя так близко.
Он разбрасывал слова по первой из пустых страниц, крепко сжимая карандаш.