«Больше никакого Карла Ренца!» Этими словами начинается введение к книге «Das Buch Karl»

[1]

– первому сборнику бесед Карла, опубликованному в Германии. Данное издание — первая публикация его бесед на английском языке, и, будьте уверены, Карл по–прежнему сводит с ума в той же степени, что и восхищает, но люди возвращаются снова и снова, потому что он чертовски прав и с ним так весело. Для Карла всякая идея, всякая теория, всякий неприкосновенный идол ума становится объектом нападения. Рано или поздно он направит свою атаку на ваши самые лелеемые убеждения, и укус его причинит острую боль, однако позднее, посреди веселья и смеха, в расслабленной атмосфере приятия и позитива, которую он генерирует, вы начнете смеяться над собой, а затвердевшие представления, которыми вы увековечивали свои страдания, отпадут.

Карл не обучает системе; он не пропагандирует никакую философию. Он противоречит сам себе, перескакивает с одного на другое или просто впадает в неразрешимые парадоксы. Помещение забито людьми, намеренными понять его учение, силящимися раз и навсегда «врубиться», записать, запомнить его и затем удалиться просветленными, однако о понимании не может быть и речи, потому что просветление, которое можно «понять», остается всего лишь идеей, которую так же легко потерять, как и обрести. Карл всегда указывает на нечто за пределом представлений и концепций и ведет вас туда.

По ходу чтения вы, возможно, сумеете разглядеть идейную канву, но не пытайтесь умничать. Просветление не является делом ума. Важность того, что происходит, когда вы читаете Карла, заключается не в значении его идей, а в чем–то гораздо более глубоком и непостижимом. Карл, с которым мы сталкиваемся в этой книге, полностью уничтожил идею «личностности» в себе и в своем восприятии других. Он смотрит на тех, кто задает вопросы, и отвечает им, но для него — некому видеть и некого видеть, некому говорить и некому слушать; есть только То, которым он является, которым являетесь и вы. Он говорит только с Тем, а не с личностью, которой вы себя мните, и при чтении его слов его видение,

Акцент на «возможно». Карл настаивает на том, что ни один метод не сможет привести вас к просветлению. Он говорит, что ни он, ни кто–либо еще не может ничего сделать для того, чтобы просветлить вас, и утверждает, что ему абсолютно нечего вам предложить. В своем истинном состоянии, согласно Карлу, вы всегда пребываете

В этой книге предпринимается попытка передать восторг и накал страстей одной недели

сатсангов

с Карлом. Это непосредственная транскрипция, максимально близкая к самой беседе, включающая все прибаутки, пусть даже не самого высокого пошиба. Ведь все это — часть опыта, и кто–нибудь даже скажет, что неожиданные повороты и юмор важны в той же степени, что и философия.

Несмотря на то что я проставил названия глав и подзаголовков ради читабельности, в ходе бесед на самих

сатсангах

разрывов не было. Первая фраза каждой новой части является, собственно, следующим высказыванием. Так же в интересах читабельности я убрал

некоторые

повторы и внес

некоторые

грамматические исправления

[2]

. За исключением этих незначительных изменений, транскрипция беседы полностью сохранена.

Горячее участие в этих сатсангах приняли люди из множества стран, и некоторые постоянные участники идентифицированы по имени. Однако, за исключением Карла, все имена в этой книге изменены. В некоторых случаях отмечены национальности участников. Основываясь на диктофонных записях

сатсангов,

издателю порой приходилось угадывать личность или национальность говорящего, и он приносит свои извинения за возможные ошибки.

Об одной особенности, возможно, нелишне упомянуть. Единственный реквизит Карла — его собственная ладонь, которую он использует в качестве символа Сердца и трех аспектов, или состояний, переживания. Когда Карл заводит речь о Я, или о том, что он называет «Сердце», он выставляет сжатую в кулак руку. Когда он говорит о «я», или чистой осознанности, то поднимает вверх большой палец. Когда речь идет о «я есть», или бесформенном, неотождествленном сознании, он поднимает большой и указательный пальцы. А когда он заводит речь о «я есть такой–то и такой–то», или о сознании, отождествленном с формой, то поднимает большой, указательный и безымянный пальцы.

Карл

: Доброе утро!

Маттиас

: Доброе утро, Мастер.

Карл

: Мастер? И тебе «доброе утро, Мастер»! Столярной мастерской. Сейчас с нас снимут стружку. (

другим присутствующим

) Привет! Как Мехико? Хорошо. Привет, с Францией все в порядке?

Вики

: (

о французе

) Да. Он возвращается. Операция не нужна.

Тереза

: То есть, если я буду лежать на смертном одре, а расщепленная секунда так и не случилась, значит, я потерпела провал?

Карл

: Ты всегда терпишь провал! Это провал, что ты всегда будешь терпеть провал. Ты понимаешь, что нечего приобретать, нечего терять. Ты — это тотальный провал, потому что все, что ты делала, ничего не дало. Ты — это абсолютный провал, прямо здесь и сейчас, не волнуйся! (

смех

) Ты всегда будешь проваливать себя.

Георг

: Как может Я желать чего–либо? Если существует недвойственность, как может Я жаждать беззаботности?

Карл

: Просто принимая призрачный образ за реальный. Оно создает образ себя, а затем оказывается в ловушке этого образа, принимая его за реальный. Что еще может принимать нечто за реальность? Являясь Источником воображения, только Я может вообразить себе что–то, а затем шагнуть из этого Абсолюта в относительный опыт. Любое возможное переживание — это всегда Я.

Мистер Рао

: Ты сказал: «Пытайтесь принять, что есть, но вы не можете принять, что есть». Я не понимаю. Как это нельзя принять, что есть?

Карл

: Вы не можете принять существование, потому что само существование — это уже кризис. С первого понятия о существовании начинается кризис. Вы уже находитесь в кризисе с этой «я» — идеей. А затем с «я есть» начинается кризис «я есть такой–то и такой–то». Вы не можете принять это. Потому что страстное желание, тот, кто

может

страстно желать, возможность желания начинаются здесь. Быть может, желания и нет, но возможность всегда будет оставаться с этим первым понятием о существовании. Его вы не можете принять.

Но у Того, что есть, с этим нет проблем, поскольку оно есть само приятие. Нечего принимать, можно только быть Тем, которое пребывает без второго. Когда вы есть То, что есть, безо всякой идеи о том, чем вы являетесь и чем не являетесь, когда нет второго, тогда вы — это приятие, потому что больше нечего принимать. Нет даже идеи о «существовании». И тогда больше нет абсолютно никакой необходимости в приятии, вообще никакой потребности в Том, чем вы являетесь.

Поэтому полное отсутствие всякой идеи о том, быть или не быть, есть То, и тогда вы есть приятие. Но тогда больше нечего принимать. Поэтому я говорю, что вы никогда не сможете ничего принять, поскольку вы уже являетесь приятием. Вы не можете обладать большим приятием того, что есть, поскольку вы уже являетесь самим приятием, вам нечего обретать путем относительного приятия.

Мэри

: Давай еще немного разберем это. Мне необходимо больше разобраться в этом.

Карл

: Что?

Мэри

: Любовь — это отдавание. Это не хотение. Это не просьба. Подлинная любовь — отдавание.

Карл

: Какая подлинная любовь? Сама идея «подлинной любви» — фигня.

Карл

: Привет!

Берта

: Карл, я привела с собой несколько друзей, так что постарайся произвести на них хорошее впечатление. (

смех

)

Франческо

: Пожалуйста!

Карл

: Она меня предупреждает, что, если я этого не сделаю, она опять меня побьет. (

смех

) «Как ты смеешь быть плохим сегодня! Тебе бы лучше быть сегодня хорошим!» В противном случае я больше не смогу показаться в Амстердаме!

Берта

: Если невозможно, значит, мы зря здесь сидим.

Карл

: Все правильно. Представь себе, ты бы сидела здесь ради чего–то!

Берта

: Но вообще–то мне нравится иметь цель.

Карл

: Да, ты голкипер. Я знаю. Без цели не было бы Берты. Берта будет бороться за цель, как за жизнь.

Англичанка

: Мне просто интересно, что делать? Я имею в виду, да, парадокс и противоположности и все такое, и когда ты здесь, ты не знаешь, что ты здесь, потому что тебя не существует.

Карл

: Я не сказал, что тебя не существует.

Англичанка

: Ну, ты не знаешь об этом.

Карл

: Я только сказал, что ты не можешь…

Моника

: Карл, как ты думаешь, почему произошел изначальный раскол?

Карл

: Первородный грех.

Моника

: Первородный грех?

Карл

: Да, так в Библии написано. В тот самый момент, когда ты хочешь знать, кто ты, ты выходишь из этого рая пребывания самим знанием. Это только идея, что, добавив или устранив некое количество знания, можно что–то дополнить к тому знанию, которым ты являешься. Таким образом, ты выходишь из той безвременности, которой являешься, туда, где существуют время и его отсутствие, в эти рамки.

Карл

: Не поменяться ли нам сегодня местами?

Мужчина

: Нет, нет. Оставайся, где сидишь, так лучше.

Карл

: Большое спасибо. Добро пожаловать. Все в порядке?

Женщина

: Микрофон включен?

Джеймс

: Я припоминаю, как однажды ты сказал, что «видел» это.

Карл

: Я и сейчас вижу это.

Джеймс

: Ну и что это, которое видит?

Карл

: Здесь нет «что». Поскольку, что бы ты из этого ни извлек, это будет переживанием.

Джеймс

: Карл, ты мог бы сказать, в относительном смысле, что есть какой–то смысл в происходящем здесь? Кроме развлечения?

Карл

: Абсолютно.

Джеймс

: О'кей. Скажи об этом побольше.

Карл

: Я могу сказать, что, выпади хоть одно мое слово, и бытия бы не было. Каждое слово должно быть сказано, чтобы бытие было абсолютным настолько, насколько оно абсолютно. Любой аспект бытия делает его совершенным. Как если бы в ваших силах было убрать из вселенной одну песчинку, то это разрушило бы вселенную. Если бы вы могли оставить непроизнесенным одно слово, то смогли бы разрушить всю вселенную.

Хуан

: Карл, разве не должен каждый, кто приходит к реализации, достичь той точки изнеможения, о которой ты говорил? «Я искал, но искать было нечего».

Карл

: Нет.

Хуан

: Но каждый, кто приходит к реализации, должен выполнять множество садхан и техник до реализации.

Карл

: Говорю тебе, никогда не существовало ни одного реализованного.

Карл

: О'кей. Все знают, как это работает? Ответ и вопрос.

Тереза

: Слушай, вчера вечером я чуть не заперла всех.

Карл

: Да?

Тереза

: Я не стала смотреть фильм и пошла искать свои туфли и умудрилась запереть дверь снаружи. А потом слышу: бум, бум, бум…

Клара

: Я все думала, надеялась — йоги учат тому, что на определенном уровне у тебя нет дороги назад; это невозможно; ты уничтожаешь ее.

Франческо

: Нет дороги назад?

Карл

: Она имеет в виду высшую йогу, где при уничтожении первичной мысли о «себе», о «я», первичная «я» — мысль предстает как фантом и стирается путем пребывания тем, чем ты являешься, пребыванием в Том, которое есть Сердце, в качестве Того, которое есть Сердце. После этой тотальной аннигиляции первичной мысли, «я», ты больше не можешь вернуться, потому что без первичной мысли возвращение невозможно. Так что контролировать остальные мысли бесполезно.

Все зависит от первичной мысли. Иди к «я» — мысли, напрямик, и в вопросе «Кто я?» просто уничтожь «я» — мысль, выкорчевав ее без остатка этим вопросом. «Я» — мысль — это идея рождения, существования как такового. Когда она на самом деле вырвана с корнем, полностью выкорчевана, возврата нет. Но пока эта первая карта находится в карточном домике твоих концепций, вокруг этой первой карты неизменно образуются другие концепции. Домик снова будет построен.

Пит

: Когда приходится беспокоиться в силу тех причин, о которых ты говоришь, какая часть тебя не беспокоится?

Карл

: Сердце никогда не беспокоится.

Пит

: Где находится «не беспокойся», когда приходится беспокоиться?

Карл

: В Том, которое есть Сердце, которое есть абсолютный Источник всего, что ты можешь себе представить, существует воображаемое «я», воображаемое «я есть» и воображаемые беспокойства из–за этого «я есть». Но кого волнует это функционирование, этот фильм?

Анна

: Карл, мне интересно, можешь ли ты — или: сумел ли ты донести все эти мысли до своих родителей или родственников?

Карл

: Сумел ли я им рассказать?

Анна

: Я имею в виду, какова была их реакция?

Карл

: О, очень хорошая. Ты думаешь, что они достали смирительную рубашку и упекли меня в больницу? Нет.