Несколько столетий назад космический корабль «Годспид» покинул Землю, чтобы найти новую планету для жизни. На борту более двух тысяч человек, а также камеры с замороженными людьми, которые должны проснуться после прибытия. Три месяца назад кто-то отключил установку Эми, заставив ее проснуться раньше времени. А после смерти капитана открылась страшная тайна о техническом состоянии двигателя, которое едва ли позволит пассажирам добраться до новой планеты. Старший, принявший командование «Годспидом», не в силах справиться с мятежом, который поднимается на корабле.
1. Старший
Это будет непросто, — бормочу я, уставившись в металлическую дверь, которая ведет в машинное отделение на уровне корабельщиков «Годспида». Мне смутно вспоминается взгляд темных глаз Старейшины за мгновение до того, как он умер. Вспоминается, как Орион ухмылялся уголками губ, радуясь его смерти. Где-то там, под моей клонированной внешностью и отзвуком каждого Старейшины до меня, должно быть что-то, что принадлежит только мне, что-то уникальное, что не заложено в генетическом материале из лаборатории двумя уровнями ниже.
По крайней мере, мне хочется так думать.
Провожу пальцем по биометрическому сканеру, и двери разъезжаются, унося с собой воспоминание о лице, которое никогда не казалось мне похожим на мое.
Стоит войти в машинное отделение, и меня тут же окутывает специфический запах — металла, смазки и чего-то горелого. Стены вибрируют в такт приглушенному сердцебиению двигателя, тому самому «жжж, бам, жжж», которое когда-то казалось таким прекрасным.
Главные корабельщики ожидают меня, вытянувшись по стойке смирно. Обычно машинное отделение переполнено и кипит деятельностью — ученые и механики пытаются выяснить, почему выходит из строя наш быстрый реактор со свинцовым теплоносителем, но сегодня я попросил десятерых членов корабельного начальства, высших офицеров под моим командованием, собраться на совещание.
2. Эми
Капля воды разбивается о металлический пол.
Я жмурюсь, не обращая внимания на холод, и концентрируюсь на черноте под веками.
— Ехать на машине по длинной пустой трассе, — говорю я вслух, и голос мой эхом отталкивается от высоких закругленных стен. — Опустив стекла. И включив музыку. Громко. — Я стараюсь припомнить детали. — Так громко, что от звука вибрирует дверца. Так громко, что изображение в зеркале заднего вида расплывается, потому что оно тоже вибрирует. И, — добавляю, по-прежнему не открывая глаз, — высунув руку в окно. Растопырив пальцы. Как будто лечу.
Еще одна капля падает на этот раз мне на босую ногу, и мурашки от нее пробегают от ступни До самых корней волос.
— Ехать на машине. Сегодня я больше всего скучаю по этому, — шепчу я. Глаза раскрываются, а руки, которые я глупо подняла, воображая, что еду по дороге, безвольно повисают.
