Александр Рыбошлыков

Никодим

Жил да был в некотором научном заведении, в некотором исследовательском учреждении ученый работник Никодим. Ума среднего, роста невысокого, должностью старший научный сотрудник. Чем он занимался, чем интересовался, никто уже не помнит, только вспоминают, что колол иглой мышей, да что-то из этого выводил. Сколько, мол, уколол, столько и померло мышиного народа к утру. Начал он это делать в отрочестве, юннатом-мичуринцем. Студентом продолжал, во вкус вошел, диплом на мышах сочинил да и работал по этой же мышиной части. Аспирантуру кончил, уселся диссертацию писать-сочинять. Столько, мол, мышей уколол, а столько, изволите видеть, померло. Поверили ему где надо и выдали диплом об ученой степени. Стал колоть мышей Никодим по-ученому. А мышам что - пискнут и готовы, лапками дрыгнут и поминай как звали.

Однажды появилась в том институте новенькая. Вроде лаборанточка. Никто не знал, где именно работает. Прошмыгнет по коридору длинному в своем беленьком халатике - и нет ее. Спросить не решались: то ли из интеллигентности, то ли боязно отчего-то стало. Так и не узнали, не отгадали. Была, ходила там-сям и больше ничего. Ну, вы-то, умники-разумники, поняли.

И сидит вечером Никодим - ученый работник в лабораторенке любимым делом мается. Кольнет иголочкой, запишет карандашиком. Уж поздно было. Другие ученые работники дома сидят, телевизор смотрят, а тут иголочкой, как прилежная белошвейка, работает. Замечтался, задумался - вдруг дверь открылась, но не широко, а щелочкой - только мышке проскользнуть человеку - нипочем. Входит новенькая. Стоит и молчит и ласково так глядит на Никодима-ученого. Мышки тут заволновались в банке, запищали, лапками заскребли, забегали. Уронил иголочку Никодим, да чувствует - кольнуло его что-то в лоб. Эх, Никодим - ученый человек, не колол бы ты мышей!