П. Рикер

Мораль, этика и политика

Целесообразно ли было предлагать для рассмотрения соотношение трех терминов: "мораль", "этика" и "политика" вместо классического двойного соотношения "мораль и политика" или равнозначного ему "этика и политика"? Считаю, что да. Различение этики и морали оправдано не только в личностном, но и, как я попытаюсь это показать, в институциональном плане, а точнее- в плане политических институтов. Я охотно соглашусь с тем, что здесь неизбежен определенный произвол в отношении слов, так как первый термин пришел из греческого языка, а второй- из латинского, и оба относятся к общей сфере нравов; однако если выбор слов может быть подвергнут сомнению, то само их различение, как мне представляется, не должно вызывать возражений, Нужно найти какое-либо слово, чтобы вслед за Спинозой, назвавшим свое основное произведение "Этика", обозначить целостный путь человеческого существования, начиная с элементарного стремления к сохранению своей жизни и кончая исполнением того, что можно назвать, согласно тем или иным сложившимся убеждениям, желанием, удовольствием, удовлетворенностью, счастьем, блаженством. Что касается меня, то я позаимствовал у Аристотеля более нейтральное выражение "стремящаяся к благу жизнь" для того, чтобы обозначить этот глубинный уровень моральной жизни. Когда говорят о стремлении, то на первый план выдвигают лишь желательность, а не императивность. Аристотель, Спиноза, Гегель, Набер придерживались именно этой точки зрения. Однако нам нужен также и какой-нибудь другой термин для того, чтобы обозначить связь с законом или нормой, с разрешением и с запретом. Закон или норма подразумевают две характеристикиуниверсальность и принуждение, -сущность которых прекрасно выражает термин "долженствование". Таким образом, я предлагаю употреблять термин "этика" по отношению к сфере блага и термин "мораль" по отношению к сфере долженствования.

Я не буду сейчас останавливаться на философском обосновании использования двух видов предикатов, применяемых к действиям и их агентам: предикате блага и предикате долженствования. Я ограничусь одним-единственным аргументом: если даже стремление к благой жизни укоренилось в нас более глубоко, чем, предположим, запрет на преступление или ложь, то этика все же не может обойтись без морали: желательность не освобождает от императивности по той причине, что существует насилие, которое один агент может совершить по отношению к другому, превращая последнего из потенциальной жертвы в жертву действительную. Одним словом, именно зло в качестве вреда, причиненного одним человеком другому, приводит к тому, что намерение вести благую жизнь не может избавить от необходимости считаться с императивностью долженствования, проявляющегося либо в негативной форме в виде запрета, либо в позитивной форме в виде обязательства.

В процессе дальнейшего исследования основной акцент будет сделан на связи политики с этикой. При этом не будет оставлена без внимания критическая направленность нормы, без которой политика лишилась бы своего наиболее существенного измерения.