Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]

Риверс Франсин

После разрушения Иерусалима чудом уцелевшая юная христианка вместе с другими пленниками совершает вынужденное путешествие в Рим, где ее ожидает участь рабыни в одной из богатейших римских семей, проблемы в которой очень похожи на проблемы в современных бездуховных семьях. Испытания укрепляют веру девушки, и даже под угрозой смерти она сохраняет верность невидимому Богу и, искренне любя своих хозяев, старается направить их на путь истины и спасения.

ФРЭНСИН РИВЕРС

ВЕЯНИЕ ТИХОГО ВЕТРА

«Любящей рукой Фрэнсин Риверс написала историю об истине и надежде в мире, наполненном ложью и отчаянием. Читатели нескоро забудут Хадассу и ее победу над страхом, как не забудут ее верность Господу. Роман «Веяние тихого ветра», вне всякого сомнения, проникает в сердца всех, кто его читает».

Робин Ли Хэтчер,

президент ассоциации «Романисты Америки»

«Признаком того, что Фрэнсин Риверс — великий писатель, служит то обстоятельство, что она может погрузить читателей в свой мир и сделать их частицей этого мира. Своим романом «Веяние тихого ветра» Фрэнсин Риверс доказала всем, что является одним из великих писателей XX столетия. Жан Оель оживил для нас доисторический период, Маргарет Митчелл провела нас через юг США и гражданскую войну. Обладая талантом такого же масштаба, Фрэнсин Риверс написала историю, которую читатели будут помнить долго и которая достойна того, чтобы ее считали классикой».

ВЫРАЖЕНИЕ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ

Я хочу поблагодарить многих людей, которые помогли мне в писательской карьере: мужа Рика; детей, Тревора, Шэннона и Трэвис; маму, Фриду Кинг; родителей Рика, Билла и Эдит Риверс; брата и его жену, Эверетта и Эвелин Кинг; тетю Маргарет Фрид, — все вы любите меня бескорыстной любовью и помогаете мне во всем, что я делаю. Огромную благодарность я выражаю также своему агенту Джейн Джордан Браун. Без ее настойчивости и квалифицированной работы эта книга, наверное, никогда не увидела бы свет, а я сама давно бы уже оставила мысль заниматься писательской деятельностью.

Особую благодарность я хочу выразить Рику Хану, пастору христианской церкви в Севастополе, открывшему мне глаза и уши, чтобы я могла воспринять красоту Божьего Слова; членам моей церковной семьи, показавшим мне, что Бог действительно каждый день изменяет жизни людей. Вы даже не представляете, какую неоценимую поддержку оказали мне многие из вас, и я рада, что у меня столько братьев и сестер.

Не могу не упомянуть о Дженни и Скотте — что бы я без вас делала? Вы мне так дороги. Да благословит Господь вас здоровьем, счастьем и, конечно же, детьми.

Но больше всего я благодарна Господу за все то, что Он сделал в моей жизни. Я молюсь о том, чтобы Он благословил этот труд, принял мой скромный вклад и трудился через него в жизни других людей.

Фрэнсин Риверс

1

Город молча изнывал от палящего солнца; он гнил, подобно тысячам тел, лежавших там, где эти люди погибли в уличных сражениях. С юго–востока дул удушающий горячий ветер, разносивший повсюду смрад разложения. По ту сторону крепостных ворот стояла сама Смерть в лице Тита, сына Веспасиана, и шестидесяти тысяч легионеров, жаждавших сравнять город Бога с землей.

Еще до того как римляне пересекли долину Терновника и расположились на Елеонской горе, те вооруженные группировки, которые находились в крепостной стене Иерусалима, приготовились к уничтожению города.

Иудейские грабители, которые, как крысы, бежали от римлян, теперь оказались в Иерусалиме, убили уважаемых граждан, заняв священный храм. Взяв на себя функции священников, они превратили дом молитвы в торжище тирании.

Восточнее грабителей находились повстанцы и зилоты. Возглавляемые соперничающими предводителями — Иоанном, Симоном и Елеазаром — вооруженные люди заняли три крепостные стены. Ослепленные гордостью и властью, все эти люди раздирали Иерусалим на кровавые лоскуты.

Нарушая субботу и Божьи законы, Елеазар взял штурмом крепость Антонию и перебил римских воинов, которые в ней находились. Зилоты неистовствовали, убивая всех, кто только пытался восстановить порядок в бушевавшем городе. Всюду возникали стихийные трибуналы, которые, попирая все человеческие и Божьи законы, отправляли на смерть сотни ни в чем не повинных мужчин и женщин. Дома с богатыми запасами зерна были разграблены и сожжены. Вскоре за этим последовал голод.

2

Атрет высоко поднял руку, дав своему отцу знак, что римский легион приближается. Спрятавшиеся в лесу германские воины затаились. Все они были вооружены

фрамеями

— специальными копьями, которых римляне очень боялись, потому что крепкое древко такого копья венчал невероятно остро заточенный наконечник, способный пробивать амуницию римлян. Этим копьем германцы умели поражать противника с дальних дистанций и пользоваться в ближнем бою.

Убедившись в том, что настал подходящий момент, Атрет опустил руку. Его отец тут же издал воинственный клич. Клич этот стал распространяться далеко за горизонт, по мере того как остальные воины стали взывать к Тивазу, богу войны. К ним присоединился Маркобус, правитель Бруктерии, объединитель всех германских племен, вместе с племенами Бруктерии и Батавии — всего около ста человек. Ужасающий хаотический звук разносился вниз по долине, подобно рыку демонов Гадеса. Атрет усмехнулся, увидев, как легионеры сбились со своего ритма. И именно в этот момент воины германских племен устремились со склонов холмов в атаку.

Растерявшиеся римляне не могли из–за такого крика слышать команды своих командиров, которые приказывали им выстроиться в «черепахи». Командиры знали, что такой военный маневр — когда воины вставали тесно друг к другу и плотно закрывались со всех сторон щитами, сформировав таким образом некое подобие черепашьего панциря, — был единственной эффективной защитой от варваров. Однако, увидев, как орды свирепых воинов, вооруженных только копьями, стремительно атакуют фланги римских рядов, легион растерялся, отдав тем самым врагу драгоценную инициативу. Полетели грозные германские копья. Легионеры стали падать замертво.

Отец Атрета, Гермун, командовал тем клином, который начал атаку. Его шлем сверкал на солнце, когда он вел свою группировку из укрытий густого леса, а находящиеся под его командованием хатты бежали вниз со склонов холмов. Длинноволосые германцы в большинстве своем были одеты только в

сагумы

— короткие защитные плащи, державшиеся на плечах с помощью простых бронзовых застежек, и были вооружены щитами из кожи и железа и фрамеями. Только самые богатые вожди были вооружены мечами и носили шлемы.

Издавая воинственный клич, Атрет на бегу бросил в противника свою фрамею. Длинное копье пронзило шею римского офицера, и тот рухнул на землю. Другой римлянин пытался его подхватить, но Атрет подбежал к нему и одним ударом своего огромного кулака переломил ему хребет. Вынув копье из убитого, он швырнул его в еще одного воина.