Сырой холодный ветер пронизывал до костей. В начале недели выпал снег, и по обе стороны шоссе громоздились снежные завалы. Небо было синим, без единого облачка. Темные деревья тянули вверх черные голые ветви, словно грозили небу поднятыми в возмущении руками, к узловатым стволам клонилась бурая, мертвая трава.

Так в штате Мэн выглядит месяц март.

Миранда включила печку на полную мощность, вставила в плейер диск с «Богемой» и понеслась вперед на волнах волшебной музыки Пуччини.

Домой! После десятидневного лекционного тура, после утомительных переездов из гостиницы в университетский кампус, оттуда в аэропорт, а оттуда снова в гостиницу Миранда поняла, что очень соскучилась по дому.

Честно говоря, она терпеть не могла читать лекции. Один вид людей, жадно впитывавших каждое ее слово, вызывал у нее панику. Но работа есть работа, а нервозность и застенчивость – твоя личная проблема.

Пять дней спустя Миранда стремительно вошла в высокие двери средневекового здания Флорентийского института искусств «Станджо» и быстрым шагом пересекла вестибюль. Каблучки ее строгих классических туфель дробно застучали по белому мраморному полу, точно пулеметная очередь.

На ходу прицепляя к лацкану пиджака пластиковую карточку со своей фамилией, которую ей выдала секретарша, она миновала великолепную бронзовую копию работы Челлини «Персей побеждает Медузу».

Миранда часто думала о том, что выбор этой скульптуры характерен для ее матери. Победить врага одним ударом меча – как раз в духе Элизабет.

Миранда подошла к стойке, повернула к себе книгу посетителей, вписала туда свою фамилию и, взглянув на часы, время.

Сегодня она оделась очень тщательно, даже стратегически, выбрав костюм строгого покроя из плотного голубого шелка. Сочетание строгих линий и неофициального цвета она находила элегантным.

Лучи восходящего солнца золотили крыши и купола Флоренции, подчеркивая волшебную прелесть древнего города. Такое же золотистое сияние заливало город и в те времена, когда все эти роскошные дворцы и великолепные башни только строились, когда их облицовывали добытым в горах мрамором и украшали изображениями святых.

Еще недавно усыпанное звездами ночное небо постепенно приобрело жемчужно-серый оттенок; силуэты огромных пихт на тосканских холмах проступали все отчетливее.

Город еще спал, утро едва занималось, и было так непривычно смотреть на пустынные тихие улицы, обычно шумные и многолюдные. Загрохотали железные жалюзи газетного киоска, это хозяин, зевая во весь рот, начинал рабочий день. Немногие окна светились в этот ранний час. Одним из них было окно Миранды.

Уже одетая, она стояла у окна гостиничного номера, глядя на потрясающую картину пробуждающегося города. Однако мысли Миранды были заняты работой. Она собрала волосы в узел на затылке, надела туфли на низком каблуке и синий костюм.

Ранний приход в лабораторию гарантировал как минимум два часа работы в одиночестве. Разумеется, помощь других экспертов необходима, но «Смуглая Дама» принадлежит только ей. Миранда считала своим долгом контролировать каждый шаг в исследованиях.

Эндрю Джонс думал о своей неудачной женитьбе и пил виски. Он прекрасно понимал, что давно уже пора забыть о разводе и начать новую жизнь. Но он не находил в себе сил для новой жизни. Куда как проще было потихоньку спиваться.

Решиться на брак для Эндрю было делом нелегким, он долго обдумывал этот шаг, хотя и был безумно влюблен. Скрепить любовь документом с печатью – скольких бессонных ночей ему это стоило! Ведь в семье Джонс еще не бывало счастливых браков.

Над ними с Мирандой будто висело проклятие рода Джонсов.

Его бабушка пережила своего мужа больше чем на десять лет и никогда – во всяком случае, Эндрю никогда не слышал – не помянула добрым словом человека, с которым прожила тридцать лет своей жизни.

Наверное, ее можно было понять: покойный Эндрю Джонс печально прославился своим неуемным интересом к молоденьким блондинкам и виски.

Занимался серый холодный рассвет. Мрачное море, вспенивая волны, без устали швыряло их на скалы. Весне придется постараться, прежде чем зима уступит ей место.

Ничто не радовало Миранду.

Она стояла на утесе, и внутри ее все клокотало и бурлило, так же как море у подножия скалы. Миранда смотрела, как взметается пенящаяся масса, вдыхала холодный морской воздух.

Спала она плохо, бессильная ярость не покидала ее и во сне. Было еще темно, когда она проснулась и поняла, что все равно не уснет, и решительно встала с кровати. Надела теплый свитер и брюки, насыпала в кофейник несколько ложек молотого кофе.

Миранда пила крепкий черный кофе из большой белой кружки и смотрела на хмурое небо. Дождь прекратился, но, похоже, что скоро пойдет опять. За ночь похолодало, может быть, и снег выпадет. Ну что ж, это Мэн.

Она похолодела от ужаса. Нож. Она чувствовала на своем горле не руку в перчатке, а острое лезвие ножа. Все тело онемело.

Это сон, ночной кошмар. Но она чувствовала запах кожи и запах мужчины, ощущала, как сдавливает горло его рука, не давая дышать. Другая рука закрывала ей рот, чтобы она не могла крикнуть. Миранда видела в темноте силуэт склонившегося над ней человека.

Несколько секунд, прошедших после пробуждения, показались ей вечностью.

«Никогда больше со мной не случится ничего подобного». Это ее собственные слова.

Она резко выбросила вперед правую руку. Но он оказался проворнее и перехватил занесенный кулак. Ее рука безвольно повисла.

То, что день сегодня совершенно сумасшедший, Миранда поняла, очутившись в шесть часов утра в закусочной для дальнобойщиков на шоссе № 1.

Официантка принесла им кофейник с горячим кофе, две толстые глиняные кружки и два меню.

– Что мы здесь делаем?

Райан налил кофе, отпил, покивал головой.

– Вот это кофе!

Мужчина, имеющий трех сестер, знает о женских слезах все. Бывают слезы тихие, струящиеся по щекам женщины, словно сверкающие бриллианты, – и мужчина ради этих слез готов сделать что угодно. Бывают горячие, злые слезы – обильные и страстные; умный мужчина в подобных случаях предпочитает ретироваться подальше.

И бывают долго сдерживаемые рыдания, рвущиеся из глубины сердца, и когда наконец они бурным потоком выплескиваются на свободу – ни один мужчина не знает, что в таких случаях делать.

Поэтому Райан не трогал скорчившуюся на ступеньке Миранду, содрогавшуюся от неистовых рыданий. Он знал, чем вызван этот всемирный потоп. Ничего, он может подождать, пусть выплачется.

Когда душераздирающие всхлипы стихли, Райан спустился в холл, открыл дверцу шкафа, достал какую-то куртку и протянул ее Миранде:

– На. Пойдем на воздух.

– Не понимаю, почему мы не полетели прямо во Флоренцию. – Миранда прошла первый круг раскаяния в содеянном и перешла ко второму. Они приземлились в нью-йоркском аэропорту Ла Гардиа и сейчас ехали в аккуратном маленьком «БМВ». Райан сидел за рулем. – Раз мы намерены совершить нечто совершенно безрассудное, зачем делать крюк?

– Это не крюк, а запланированная остановка. Мне нужны мои вещи.

– Одежду можно купить и в Италии.

– Безусловно. Италия одевает весь мир. Однако есть веши, которые не всегда найдешь в магазине.

– Твои инструменты, – кивнула она. – Инструменты взломщика.

Она понимала, что это бессмысленно, но все же заперла дверь ванной, принимая утром душ. Стоя под струями воды, Миранда поглядывала на дверь: вдруг Райану придет в голову снова поиграть?

Поплотнее запахнув халат, она начала приводить себя в порядок. Миранде хотелось быть полностью одетой, тщательно накрашенной и причесанной, прежде чем она с ним увидится. Пусть не рассчитывает на уютный семейный завтрак в пижамах.

Только сначала он должен ее выпустить. Ублюдок!

– Открой дверь, Болдари. – Миранда громко постучала.

Ответом ей было молчание. Разозлившись, она забарабанила по двери, выкрикивая самые разные угрозы.