Тому, кто утром в этот понедельник поглядел бы вниз с вершины холма Бримли-Бикон, могло показаться, что под ним расстилается настоящий пейзаж после битвы.

Ночью прошел недолгий дождь, и сейчас бледное солнце вытягивало волокна тумана из влажной земли. Они закручивались над полями, усеянными неподвижными тенями, там и сям сплетаясь с дымком потемнее. Двуногие падальщики бродили по мрачному пепелищу, будто в поисках брошенного оружия, время от времени наклоняясь, словно чтобы извлечь какую-нибудь ценную вещицу из кармана мертвеца. Другие, казалось, бросали лопатами землю или негашеную известь в большие открытые могилы. Слабый ветерок доносил запах гниющей плоти.

И над всем этим царила гнетущая тишина.

Но Дейв Сэмпсон, который ходил сейчас по этому полю, знал, что никакой битвы не было, а было лишь мирное празднество, и он, Дейв, принимал в нем самое деятельное участие. Было начало девятого утра, он полночи не спал, вместе со всеми слушая «Пинк Флойд», «Флитвуд Мак» и «Лед Зеппелин».

С удовлетворением заключив, что все идет гладко, Чедвик подозвал Рика Хейса и предложил ему продолжить разговор в спецфургоне. В фургоне был устроен изолированный отсек для допросов, однако при росте шесть футов два дюйма Чедвик ощущал здесь некоторую клаустрофобию. Но он мог с этим смириться, к тому же немного дискомфорта не помешает, когда имеешь дело с человеком, которому есть что скрывать.

При ближайшем рассмотрении Хейс выглядел старше, чем показалось Чедвику поначалу: вокруг глаз у него залегли морщины, на щеках вздулись желваки. Может, это сказывалось напряжение нынешнего уик-энда? Чедвик решил, что Хейсу под сорок, но по прическе и одежде он мог бы сойти за человека лет на десять моложе. На лице у него красовалась трех- или четырехдневная щетина, ногти обгрызены до мяса, а указательный и средний пальцы на левой руке пожелтели от никотина.

— Мистер Хейс, — начал Чедвик. — Возможно, вы сумеете мне помочь. Мне нужна некоторая базовая информация. Сколько человек пришло на фестиваль?

— Около двадцати пяти тысяч.