Кошка на подоконнике встревоженно мяукнула, зашипела и, спрыгнув, ушла под диван. Сквозь стекло в вечерней сгущающейся мгле просвечивало бледное лицо с глубоко посаженными глазами. Я приветственно махнул рукой и откинул запорные крючки.

Он влез в комнату, осторожно уселся на краешек стула. Кошка под диваном давилась от злости, но не вылезала, — свое отвращение к пришельцу она выказывала с первого его появления.

Я достал давно приготовленную бутылочку для детского кормления, до двухсотграммовой отметки заполненную сложной смесью питательных веществ. Бледно-синее лицо поголубело. Он прижал бутылочку к груди, благодарно посмотрел на меня, затем судорожно отпил полтора-два наперстка жидкости. Извлек откуда-то пустую бутылку, поставил ее на стол и мягко выпрыгнул в оконный проем.

Вот уже почти год продолжаются эти странные визиты.

Я знаю, что он — космонавт с далекой планеты. Он сумел объяснить мне, что они не считают земную цивилизацию готовой к Контакту. Поэтому он должен скрываться и просит меня не выдавать его,— только голод заставляет его обратиться за помощью. Бедный! Он не знает, что мы тоже считаем его цивилизацию не готовой к Контакту с нами, хотя давно уже наблюдаем за ними. Наши разведчики есть на их планете, поэтому мы и узнали о нем. Питательную смесь ему готовит лучший биохимический институт. Вот только почему соотечественники не ищут его? Может быть, и их разведчики есть среди нас? И они знают, что мы его кормим?