Дорогой читатель!

Вы держите в руках уникальную книгу-перевертыш, созданную культовыми писателями современной прозы Олегом Роем и Дианой Машковой. Этот проект вынашивался долго. Но результат превзошел ожидания. Вас ждет лихо закрученный сюжет, яркие образы, в которых легко узнаются реальные персоны, современная трактовка вечной темы – темы любви. Но главное: авантюра, связанная с бракоразводным процессом, дается с двух позиций – МУЖСКОЙ и ЖЕНСКОЙ. Согласитесь, автор-мужчина часто бывает пристрастен к героиням, а автор-женщина – к героям. У вас есть возможность объективно взглянуть на жизненные ситуации и поведение людей, воссозданных в романе. И кто знает, ОН или ОНА вызовет у вас сочувствие…

Заинтригованы? Тогда приступайте! Только не забудьте: окончательный финал вас ждет после того, как будет прочитана вторая часть перевертыша, написанная Дианой Машковой!

Издатель

Ласковые волны с мягким шелестом набегали на золотой песок. Теплый ветер, дувший с океана, играл листьями мангового дерева и заставлял поскрипывать старую кокосовую пальму, в тени которой весьма удобно расположились два шезлонга. Томно раскинувшись на них, молодые мужчина и женщина наслаждались изысканным отдыхом. Именно изысканным, поскольку остров Тартл, или же Черепаший остров на Фиджи, где они проводили время, по праву считается одним из самых фешенебельных курортов в мире. Это место для избранных. Здесь всего-навсего четырнадцать бунгало с соломенными крышами и открытыми верандами с видом на океан и столько же пляжей. И каждый день пребывания в земном раю обходится в столь круглую сумму, что многим, очень многим, не заработать ее и за несколько лет.

– С ума сойти, как же тут тихо!.. – блаженно вздохнула девушка, лениво потягивая манговый сок.

– Да уж… – отвечал ее спутник, тело которого энергично массировала миниатюрная и хорошенькая, как куколка, китаянка. Мужчина только постанывал от давления ее хрупких рук. – Это тебе не Москва…

– Милый, – девушка бросила на него кокетливый взгляд, – а ты знаешь, чем прославится этот остров?

– Угу, – промычал он. – Здесь снимался сериал «Голубая лагуна»… После съемок остались бунгало, вот нынешнему владельцу острова и пришло в голову создать частный отель… М-м-м…

В здание суда Анна и Антон Котовы приехали порознь, но почти одновременно, с разницей буквально в несколько минут. Анна, обожавшая роскошь и блеск, которые считала проявлением хорошего вкуса, прикатила первой – на Bentley с личным шофером. Выход из машины она всегда превращала в маленький спектакль. Оба автомобиля – ее собственный и джип охраны – останавливались строго одновременно, затем, точно в сцене из кинофильма, из джипа картинно выскакивали секьюрити и выстраивались у дверцы Bentley, чтобы в случае чего тут же закрыть хозяйку от возможной опасности своими накачанными телами. И хотя за все то время, которое Анна владела развлекательным телеканалом, ни у кого и мысли не возникло напасть на нее, охрана соблюдала ритуал каждый раз все так же неукоснительно.

В отличие от супруги Антон Котов демонстративности не любил и в глаза предпочитал не бросаться. Поэтому его приезд в суд выглядел гораздо скромнее: ни охраны со спецэффектами, ни супер-пупер понтового автомобиля – депутату Государственной думы такого рода показуха совсем ни к чему. Антон ездил на черной BMW-»семерке», а вместо секьюрити его обычно сопровождали многочисленные референты и помощники – дел у слуг народа, как известно, невпроворот, одному не то что не справиться, но даже всех распоряжений в голове не удержать. Сегодня на заседании суда по делу о разводе референты, конечно, были ни к чему, но без свиты все равно не обошлось. Рядом с Антоном семенил его адвокат Михаил Львович, полный пожилой мужчина с комически густыми бровями, а позади цокала каблучками юная блондинка в мини-юбке и розовой кожаной курточке со стразами Сваровски. Блондиночку звали Диной, она была племянницей Михаила Львовича, училась на первом курсе юридической академии, и сегодня дядя впервые взял ее с собой, чтобы «девочка на практике овладевала азами будущей профессии». Выйдя из BMW, Антон галантно подал руку Дине и по ходу обшарил взглядом ее фигурку. Да, определенно недурна. Грудь маловата, зато ножки длинные и попка круглая и крепкая. Вполне ничего себе девочка, вот только сопливая совсем… В отличие от многих мужчин его возраста и положения Антон не слишком любил малолеток, ему нравились девушки чуть постарше и поопытнее, лет двадцати трех – двадцати пяти. Такие, которые уже хорошо знают, как доставить мужчине удовольствие, а не строят из себя принцесс, искренне считающих, что их юное тело – уже само по себе невообразимый подарок и больше от них в постели ничего и не требуется.

– О, я смотрю, моя благоверная уже здесь, – заметил Антон, увидев на стоянке серебристый Bentley со знакомым номером из трех троек. «Три» было любимым числом Анны. На заре их знакомства он иногда поддразнивал молодую жену тем, что тройка, видимо, была самой привычной для нее отметкой, на что Анька обижалась и принималась уверять, что ничего подобного: и в школе, и в универе она была круглой отличницей. И в это Антон охотно верил, но совсем не потому, что его супруга проявляла какие-то недюжинные умственные способности. Просто при таком папочке, как у нее, учиться на одни пятерки было совсем несложно, знай успевай только вовремя подмасливать преподавателей.

Как обычно, воспоминание о ранней поре их семейной жизни не вызвало у Антона ни досады, ни ностальгической печали, ни каких-либо иных сантиментов. Смешно грустить об ушедшей любви человеку, у которого это слово всегда вызывало только усмешку. Конечно, первое время Антон эту усмешку скрывал: до свадьбы и некоторое время после Анне хотелось, чтобы он признавался ей в любви как можно чаще, – и он постоянно рассказывал ей о бурных чувствах, которых на самом деле не испытывал. Однако со временем она все поняла и перестала докучать ему подобными глупостями. В общем и целом, надо отдать Аньке должное – жили они все эти годы неплохо. Она все время наседала на отца, чтобы он всячески помогал зятю продвинуться, а тот не мог отказать обожаемой единственной дочери. А когда с возрастом из ее головы выветрились романтические фантазии и наивные девичьи представления о жизни, стало совсем хорошо. Супруги зажили каждый своей жизнью и не мешали друг другу. Антон и дальше бы так жил, если бы Анька вдруг не задурила. Но что делать – возраст. Говорят, у многих баб ближе к сороковнику крышу сносит. От Аньки теперь что угодно можно ожидать. А бизнес-то весь на нее оформлен… Так что разводиться, и баста! Разводиться и побыстрее прибирать к рукам все денежки…

– Волнуетесь? – поинтересовался Михаил Львович, когда они пересекали вестибюль здания суда.

Из всех видов искусства Антон Котов признавал только кино, из кинофильмов явно выделял боевики, а из боевиков больше всего любил «Бондиану» и картины со Стивеном Сигалом. Антон на полном серьезе считал, что похож на героев этих боевиков – столь же невозмутим, уверен в себе, неотразим и так же всегда выходит победителем из любых, самых затруднительных ситуаций. Конечно, так было не всегда, но вспоминать, что было когда-то, депутат Котов не любил. Воспоминания, сентиментальная ностальгия и прочие сопли – это занятие для женщин и слабых мужчин, которых последнее время развелось видимо-невидимо. А настоящие мужики никогда не тратят время на подобную херню, у них есть дела поважнее. Антон был искренне в том уверен – и столь же искренне причислял себя к настоящим мужикам.

Да и что вспоминать-то из этого прошлого? Уж во всяком случае, не детство. По причинам, которые показались бы любому постороннему человеку непонятными и неубедительными, Антон привык считать начальную пору своей жизни невероятно трудным и проблемным периодом. Хотя объективно ничего особенно серьезного или страшного в его детстве не было. Ни голода, ни нужды, ни детдома, ни родителей-пьяниц, ни чего-либо из этой серии. Детство как детство, обычное и типичное для человека, родившегося в конце шестидесятых в столице огромной империи, именовавшей себя Советским Союзом. Семья Котовых жила точно так же, как жили тогда сотни тысяч других семей, но Антоха тогда этого не понимал. Он постоянно сравнивал себя со сверстниками – и сравнение вечно выходило не в его пользу.

Возможно, корни его детских бед крылись в месте жительства семьи Котовых. Обитали они в престижном районе, почти в центре столицы, но не в новых современных домах с большими квартирами, комфортабельными ванными и красивыми лоджиями, как большинство одноклассников Антона, а в старенькой двухэтажной развалюхе, построенной еще при царе Горохе. В их неуютной квартирке, ставшей двухкомнатной лишь потому, что жилое помещение перегородили пополам фанерной стенкой, вечно что-то рушилось, отваливалось, протекало и сыпалось. Обои выцвели и покрылись пятнами самого различного происхождения, полы противно скрипели сохранившимися половицами (остальные давно отклеились, обнажив грязное перекрытие), потолки приобрели стойкий серый цвет и были украшены желтовато-бурыми разводами. Но делать ремонт Котовы не спешили. Все жильцы этой старой лачуги (кроме Котовых, в доме обитало еще семь семей) знали, что пройдет еще несколько лет, и их халупу снесут, а их выселят, точнее, переселят – в новые, большие и удобные квартиры. И все из года в год жили этой надеждой, постоянно пересказывали соседям какие-то новости и слухи, что кто-то где-то уже видел какие-то постановления и документы, так что уже вот-вот… Но время шло, а долгожданного переселения почему-то не случалось, снос халупы все откладывался и откладывался. Погостив у приятелей, живших в

К тому же квартирный вопрос был не единственным переживанием его юных лет. Учился Антоха в спецшколе с английским уклоном, считавшейся одной из лучших (а то и лучшей) в районе. В эту школу родители устраивали своих чад по большому блату или за взятки, а Антон попал туда совершенно случайно. В то время школы, даже самые что ни на есть элитные, обязаны были принимать детей из близлежащих домов, а он жил совсем рядом – только двор пересечь. Одноклассники, которым нужно было ходить на занятия издалека и даже ездить в школу на автобусе, завидовали Тохе: счастливый, может спать аж до восьми пятнадцати! А чего ему: встал, форму напялил – и бегом, как раз к звонку поспел. А Тошка в ответ отчаянно завидовал им. Всему тому, что было у этих ребят, – дорогим игрушкам, фирменным шмоткам, всем этим импортным вещичкам, о которых он мог только мечтать. Его родители не ездили за границу и не имели возможности втридорога покупать дефицитный товар у спекулянтов. Особенно тяжело стало, когда отец ушел от них

Чтобы не чувствовать себя в школе хуже всех, Антон Котов с самых первых лет учебы стремился стать отличником. Парнем он был способным, и в младших классах учеба давалась ему легко. Потом, разумеется, пришлось постараться – но темп был уже взят, и терять его Тохе не хотелось. Настойчивого и общительного мальчика часто выбирали на всевозможные должности: сначала старостой, потом председателем совета отряда класса, затем председателем пионерской дружины школы – и вскоре Антошка Котов понял все преимущества таких назначений. К старшим классам он уже отлично разобрался в том, как функционирует советская система, и определил свое место в ней. Партийная карьера – вот самый прямой и надежный способ добиться в этой стране успеха, положения в обществе и, что особенно важно, финансового благополучия.

Существует на белом свете довольно распространенная категория людей, которые абсолютно не способны сделать выбор. У одних вызывает затруднения даже пустячная дилемма, вроде того, что съесть на обед – курицу или рыбу, другие долгие годы не могут определиться с профессией, третьм, подобно герою фильма «Осенний марафон», – с кандидатурой спутницы или спутника жизни. У Арсения Камышко тоже имелась аналогичная проблема. Но перед ним стояла задача куда серьезнее – он никак не мог разобраться в собственной сексуальной ориентации.

Сколько он себя помнил, ему всегда нравились и мужчины, и женщины. Точнее, не совсем так: Арсению всегда нравилось нравиться и мужчинам, и женщинам. При рождении природа сделала ему щедрый подарок, наделив красивой внешностью, и, зная за собой эту особенность, Арс нещадно ее эксплуатировал. Еще в детстве, попавшись на какой-нибудь проказе, он корчил столь трогательную мину и так виновато смотрел огромными синими глазами с длиннющими темными ресницами на взрослых, что у тех просто не хватало духу сердиться на этакого ангелочка. С малых лет знакомые уже прочили хорошенькому мальчику карьеру в кино или модельном бизнесе, что было вполне реально, поскольку родители Арсения работали в крупном издательском доме, специализировавшемся на журналах о моде. Уже годов с трех маленький Арсюша охотно позировал фотографам и очень радовался, когда его фотографии появлялись на глянцевых страницах. Мама с папой и бабушки с дедушками, души не чаявшие в единственном сыночке и внучке, были на седьмом небе от счастья и баловали его как могли.

В старших классах Арсений открыто смеялся над своими сверстниками, для которых было настоящей проблемой пригласить девушку в кафе или в клуб – одни боялись отказа, у других не было денег, третьих беспокоило и то, и другое. Арсу же подобные тревоги были вообще незнакомы. Прекрасные дамы сами только что в очередь к нему не выстраивались, и общение с ними не то что не стоило ему ни копейки, но даже наоборот: Арс искренне считал, что, проводя с ними время, он доставляет им удовольствие – а за удовольствие, как известно, надо платить. И когда в стайке женщин и девушек, готовых платить за удовольствие общения с ним, вдруг первый раз появился мужчина, Арсений если и задумался, то ненадолго. В конце концов, какая разница, с кем быть в постели, если оргазм он получает не от любовных ласк, а от щедрости партнера? Причем в геометрической прогрессии – чем лучше его финансируют, тем оргазм сильнее и ярче. И кому только в голову пришло считать секс физиологическим процессом? Чушь какая! Чистая психология, притом напрямую связанная с экономикой.

Вскоре как-то само собой вышло, что оргазм от общения с партнерами своего пола у Арса получался сильнее. В том смысле, что мужчины тратились на него гораздо щедрее и активнее, чем женщины. И Арс, к тому времени уже ставший студентом платного вуза, решил окончательно заделаться «голубым». Он изменил голос, манеру говорить и одеваться, выкрасил волосы, воткнул в ухо сережку Chopard из белого золота и стал называть всех женщин «подругами» и соответственно к ним относиться.

Во многом это произошло благодаря Жанке, его приятельнице. Они случайно познакомились в ресторане при довольно драматических обстоятельствах, когда очередной щедрый любовник Арса, приревновав его к кому-то, прилюдно закатил сцену, ушел, хлопнув дверью и оставив Арсения расплачиваться по немалому счету – видимо, в наказание за повод для ревности, действительно, что греха таить, имевшего место. У Арса же, который никак не ожидал такого поворота событий, не оказалось с собой ни карточки, ни наличных. Он уже прикидывал, как вести разговор с администрацией кабака и что из надетых на нем вещей можно оставить в залог, когда сидевшая за соседним столом женщина, вроде бы молодая, но некрасивая и какая-то на вид потухшая, вдруг пришла ему на помощь и предложила заплатить за него. В благодарность Арс позволил ей увезти себя на такси к ней домой.

Дорогой читатель!

Вы держите в руках уникальную книгу-перевертыш, созданную культовыми писателями современной прозы Дианой Машковой и Олегом Роем. Этот проект вынашивался долго. Но результат превзошел ожидания. Вас ждет лихо закрученный сюжет, яркие образы, в которых легко узнаются реальные персоны, современная трактовка вечной темы – темы любви. Но главное: авантюра, связанная с бракоразводным процессом, дается с двух позиций – ЖЕНСКОЙ и МУЖСКОЙ. Согласитесь, автор-женщина часто бывает пристрастна к героям, а автор-мужчина – к героиням. У вас есть возможность объективно взглянуть на жизненные ситуации и поведение людей, воссозданных в романе. И кто знает, ОНА или ОН вызовет у вас сочувствие…

Заинтригованы? Тогда приступайте! Только не забудьте: окончательный финал вас ждет после того, как будет прочитана вторая часть перевертыша, написанная Олегом Роем!

Анна Котова ехала, откинувшись на подушки в кожаном салоне роскошного Bentley, и улыбалась, думая о том, что сегодня она расстанется с прошлым и начнет новую жизнь. В душе не было и тени сомнения – она все сделала правильно. Извлекла максимальные выгоды из прошлого опыта и получила хороший задел для счастья в будущем. Как хорошо, что мечты рано или поздно сбываются!

О днях минувших она вспоминать не хотела, весь смысл ее жизни заключался теперь в грядущем. На ум вдруг пришло изречение Ницше: «Испытывал ли я когда-нибудь угрызения совести? Память моя хранит на этот счет молчание». Именно так. Она все сделала правильно!

Личный шофер бросил взгляд в зеркало заднего вида и, убедившись, что джип охраны едет на положенном расстоянии следом, плавно затормозил. Его задачей было обеспечить синхронную остановку машин: хозяйка любит точность.

Анна Александровна давно поняла, что, будучи персоной публичной, не имеет права разочаровывать публику: любые ее перемещения за пределами дома и офиса могли стать достояниями общественности, а потому превращались в мини-спектакль. Ей нравилось видеть в «глянце» и светских хрониках себя – мегауспешную женщину, – и она продумала антураж на каждый случай жизни. Сейчас, точно в сцене из кинофильма, двери джипа картинно распахнулись, секьюрити отрепетированно повыскакивали и выстроились у дверцы Bentley, чтобы обеспечить хозяйке живописный коридор из накачанных тел. Женщина лучше всего смотрится на фоне стаи мужчин: Анна Александровна знала об этом. Отметив про себя, что построение здоровых парней в черных костюмах и белоснежных рубашках закончено, она приготовилась выходить. В ту же секунду водитель выскочил со своего места, обогнул машину и, открыв дверь хозяйке, застыл в почтительном полупоклоне. Анна не спешила. Выдержала, как всегда, театральную паузу, поджидая, пока вокруг соберется любопытная публика, и только потом высунула из шикарного нутра машины ножку, обутую в туфельку Manolo Blahnik. Следом, также неспешно, появилась вторая ножка, и лишь спустя время выплыла и их стильная обладательница.

Сегодня, в день первого судебного заседания по поводу развода с Котовым, она облачилась в элегантный и в меру строгий оливковый костюм от Lanvin, который прекрасно сочетался с маленькой шляпкой, стоившей целое состояние. Дополняли роскошный наряд бежевые перчатки и почти невесомый шарфик того же цвета. Все вместе смотрелось на ней великолепно, и Анна прекрасно знала об этом.

Детство Анны, прошедшее в советской роскоши, к которой были допущены лишь избранные из избранных, было бы настоящим раем, если б не строгость матери. Полина Арнольдовна, русская немка, была женщиной суровой и не давала спуску ни себе, ни другим. Нет, она не была ни тиранкой, ни самодуркой, но уровень ее требовательности к близким людям порой ужасал. Анюта не имела права на оценки ниже пятерки. Не могла завтракать, не сделав зарядку. Не отдыхала в каникулы: помимо школьного списка, мама составляла для дочери и собственный перечень книг. А потом проверяла, задавая вопросы, как дочь усвоила и поняла прочитанное. Как только Анне исполнилось пятнадцать лет, в списке стали появляться, помимо писателей, и философы: Фейербах, Гегель, Кант. Чуть позже – Шопенгауэр, Ницше.

А еще Анна до сих пор помнила, как вздрагивал, сжимаясь в комок, папа под грозным взглядом жены. Забывчивый и неуклюжий, он часто получал от «мамочки» нагоняй. То за неуместное слово, то за жирное пятно на галстуке, то за документы, оставленные в прихожей. Были и другие причины, более серьезные и связанные с работой, но их смысла Анюта тогда еще не улавливала. Сначала дочка очень жалела отца – он ведь старается, делает все, что может, ради семьи, а потом, когда выросла, поняла: это мама делает все, что может и даже больше. Управляет отношениями в семье и фактически руководит отцовским бизнесом. А папочка, избалованный сынок советского академика, только следует указаниям жены. Если бы не Полина Арнольдовна и ее ежовые рукавицы, Александр Михайлович давно бы пропал.

К самой себе Полина Арнольдовна предъявляла еще более жесткие требования, чем к дочери и к мужу. Всегда подтянутая, спортивная, она и сейчас, в неполные семьдесят лет, выходила каждый день в семь утра на пробежку. Ела мало, предпочитала простые блюда и подолгу работала, закрывшись в своем кабинете. До сих пор ее идеи развивали бизнес отца, до сих пор она оставалась главной советчицей Анны.

Дочь самых простых родителей – мать с отцом работали на заводе, – Полина Арнольдовна с детства дала себе установку: жить лучше. А поскольку на внешность уповать не приходилось, ставка в достижении цели была сделана на интеллект. Поля решила идти в науку. Окончила школу с медалью, поступила в престижный вуз на факультет философии. Получив диплом, Полина всего за полтора года – в те времена даже само поступление в аспирантуру считалось большим достижением – написала кандидатскую диссертацию и защитилась. А потом ей предложили остаться на кафедре.

Занятия со студентами молодой кандидат наук проводила так увлекательно, что послушать ее лекции приходили даже студенты соседних вузов. Собственные же ученики души в ней не чаяли: заглядывали в рот и таяли от восхищения. Не расходились после лекций и семинаров часами, рассуждая о сущности бытия. И только один-единственный студент на всем курсе ни разу не посетил ее лекций – Осипов Александр. Когда Полина Арнольдовна спрашивала ребят, как данный товарищ собирается сдавать экзамен в конце семестра, они только отмахивались и стыдливо прятали глаза.

Концепцию телеканала, как только папа с мужем собрали уставной капитал, Анна разработала быстро: гламур (тогда этот термин только входил в моду), деньги, роскошь и стиль. Задача – привлекать капиталы, добиваясь рекламы от ведущих мировых брендов; цель – формировать активное потребление, а значит, постоянную жажду больших денег, ради которых обыватель будет готов на все.

Анна Александровна понимала, что не стоит мудрить: молодая поросль, на которую она делала ставку как на целевую аудиторию, умом не отличается. Зато является именно тем коллективным сознанием, которое больше других подвержено влиянию извне. Именно влияние Анна и собиралась им обеспечить. Все должно быть просто, наглядно и очень ярко. Блеск! Мишура! И растущие с каждым днем потребности молодежи.

Канал заработал. Модные дефиле, передачи о жизни знаменитостей, ток-шоу и попсовые исполнители – все это не требовало таких уж огромных усилий: в Москве нашлось предостаточно «юных талантов», рвущихся в «ящик» на любых условиях. Сложнее обстояли дела с рекламой – пришлось лично заняться этим вопросом. Анна постоянно летала в Европу: встречалась, вела переговоры и стала, по сути, одним из проводников гламура в Россию. Работая с престижными брендами, она и сама начала быстро меняться, окружая себя по долгу службы невероятной роскошью. Такой стиль сделался ее визитной карточкой и гармонично лег на внутреннее состояние: внешность имеет мало значения, суть заключается в том, как человек творит сам себя. Люди, глядя на нее, видели воплощение успеха и престижа: в глаза им бросались Cartier, Chanel, Tiffany; ласкали взгляд Valentino, Lanvin, Versace, дополняли картину Alaia, Manolo Blahnik, Christian Louboutin. Конечно, родители и раньше одевали ее хорошо, но теперь наряды превратились в воплощение шика, в часть жизненной философии Анны.

Glamour TV разрастался и приобретал с каждым годом все большие масштабы: сначала только Москва, потом еще Подмосковье, через несколько лет вся Россия, а потом – и крупнейшие страны СНГ. Анну Александровну теперь знали все. И уже не как жену бизнесмена и депутата Котова, а как безупречную хозяйку популярного телеканала.

А она, окруженная славой, радостно наблюдала за переменами в обществе, которые приписывала во многом себе: с приходом двухтысячных идеология гламура приобрела нешуточные масштабы. Анна Котова сама создала мир, который был ей удобен!

Олеся торопливо сунула ключ в руку квартирной хозяйки – пожилой одинокой тетки с убитыми пергидролем волосами. Та стояла перед ней растерянная, готовая прослезиться. Олеся, поддавшись порыву, полезла в карман джинсовой курточки и отсчитала стоимость еще одного месяца проживания.

– Вот, возьмите, Вера Ивановна, – торопливо пролепетала она.

– Олесенька, да зачем же, – всхлипнула тетка, пряча деньги в свой кошелек, – ты и так оплатила вперед, а теперь уезжаешь!

– Не могу я остаться, – Олеся в отчаянии тряхнула роскошными волосами, – у папы рак! Как они без меня?!

– Да-да, – Вера Ивановна с видимым удовольствием сопереживающего человека залилась слезами, – ну, хоть вернешься?