Среди множества литературы по психологии мало книг, которые можно назвать бестселлерами. И вот перед вами книга Джеффа Роллса: ее трудно отнести к жанру чисто научной литературы, но она, несомненно, является психологическим бестселлером. В ней описаны истории людей, ставших в силу их уникальных психологических особенностей объектами научного исследования и давших толчок для развития новых направлений в психологии или для пересмотра старых представлений по тем или иным вопросам, следовательно, книга повествует и об истории появления в психологии тех или иных направлений.

В издании собрано шестнадцать случаев, изученных психологами. В нем рассказано и о человеке с феноменальной памятью, и о человеке, потерявшем память (причем и тот и другой испытывали от этого большой дискомфорт), о человеке, которому врачи вернули зрение, но это не сделало его счастливым (напротив — он испытал разочарование от увиденного и потерял уверенность); о девочке и мальчике, оказавшихся по разным причинам в течение многих лет в изоляции от общества, и о мальчике, который испытывал непреодолимую и навязчивую потребность в постоянном мытье, о мальчике-гении, который, как и другие гении и таланты, испытывал большие трудности адаптации в обществе и поэтому ему приписывали аутизм; в книге поведано и о вопиющем случае, связанном с феноменом «перекладывания ответственности», объясняющим, почему люди могут оставаться равнодушными к беде другого человека. Впрочем, нет смысла перечислять все описанные в данной книге «классические» истории из психологии. Заинтересованные читатели уже по ее оглавлению могут судить, о каких уникальных случаях идет речь.

Рассказывая о различных казуистических («классических») случаях, привлекших внимание психологов, автор придерживается одного стиля, который схож с написанием врачами истории болезни и который, с точки зрения психологии, можно отнести к психобиографическому методу изучения личности, который в отечественной психологии еще в 60-х годах прошлого века отстаивал Б. Г. Ананьев. Отсюда и подробное описание биографий героев, результатов изучения врачами и психологами нарушений или особенностей, анамнез имевшихся у них заболеваний и даже биографические сведения о самих ученых, оказавших на своих пациентов положительное или отрицательное влияние. Надо отдать должное автору книги: написана она очень талантливо, читается легко, как увлекательный роман, поэтому для жаждущих познать необычное, любопытное чтение этой книги, надеюсь, доставит удовольствие. Однако меня лично интересовала не сенсационность описываемых случаев, а научное значение этой книги.

Хотя книгу Джеффа Роллса скорее можно отнести к жанру научной беллетристики, она, несомненно, представляет и чисто научный интерес, особенно для начинающих психологов. Дело в том, что описание каждой истории заканчивается либо рассмотрением различных психологических теорий, связанных с конкретным случаем, либо обсуждением эффективности применяемых методов коррекции имеющихся отклонений в поведении. Поэтому подробное биографическое описание казуистических историй на самом деле является лишь поводом для разговора о важных, а подчас и глобальных научных и практических проблемах психологии. Например, в ряде глав поднимается вопрос о соотношении биологического (врожденного) и социального (воспитания, требований социума) в развитии личности и ее идентификации. В советское время (а кое у кого и сейчас) имелся явный перекос при рассмотрении этой проблемы в сторону социума. Описанные автором случаи убедительно показывают, что не все в человеке подвластно воспитанию.

Конечно, специалистам в области психологии, особенно клинической психологии и нейропсихологии, эти случаи известны, о чем пишет и сам автор. Однако Джеффом Роллсом описаны некоторые подробности, которые не отражены в учебниках и которые могут быть не известны даже специалистам, поскольку автор при написании этой книги использовал первоисточники, т. е. научные описания случаев, ставших «классическими». Эти первоисточники, за исключением брошюры А. Р. Лурия «Маленькая книжка о большой памяти», труднодоступны для нашего читателя, и в этом также состоит дополнительный интерес данного издания для наших психологов.

Откройте любой учебник по психологии, и вы найдете в нем определение этой дисциплины, которая именуется «наукой». Наука психология, которая обычно определяется как «научное исследование психики и поведения», традиционно позиционирует себя в категории естественных наук (таких, как физика или химия). Но никогда не утихали жаркие споры о природе этой науки и обоснованности ее попыток изучать человеческую психику и ее внешние проявления (поведение), используя методы (в частности, лабораторный эксперимент), заимствованные у естественных наук.

Для тех «практичных» научных психологов, которые верят, что эксперимент является «методом выбора», исследование конкретного случая — т. е. углубленное изучение индивида, пары индивидов (например, близнецов) или целой семьи — находится на противоположном краю спектра научных методов. Большинство таких специальных исследований основывается на изучении одного или двух индивидов (а не групп разных размеров) и часто является продолжением работы

клиницистов

(психологов, психиатров и других специалистов, занимающихся лечением людей с психологическими проблемами или психическими расстройствами). В этих случаях психологи или психиатры не собираются проверять теорию и публиковать полученные результаты подобно тем исследователям, которые проводят эксперименты. Исследование конкретного случая — это «выход из штопора», т. е. обычно неожиданный результат работы с особенно интересными и нетипичными, а иногда и уникальными пациентами или клиентами. Но, по мнению «практичных» психологов, несмотря на то что такие исследования могут быть интересными сами по себе, они имеют невысокую научную ценность. Но почему? Потому что ни один другой психолог не может повторить или воспроизвести такое исследование — а именно эта способность повторения и воспроизведения делает эксперименты особенно привлекательными для ученых.

Но не упускается ли при этом что-то очень важное? Ведь именно уникальность и необычность индивидов, ставших предметом специальных исследований, придает им бесценное значение с точки зрения наших попыток понять человеческую психику — а значит, и самих себя. Какими бы «уникальными» ни были эти индивиды, они всегда являются узнаваемыми человеческими существами, а не какими-то чужеродными особями, которые возбуждают интерес, но настолько отличаются от всех нас, что мы не можем разглядеть проявлений нашего нормального «я» в их аномальном, а иногда и эксцентричном поведении.

Возможно, этот момент является самым важным. То, что другой психолог не может повторить исследование конкретного случая, не делает это исследование недостоверным. Напротив, исследуемое поведение, вероятно, будет просто гиперболизацией или искажением более обычного («нормального») поведения — так как оно будет извлекаться из того же самого «общего фонда».

Более похожие на романы, чем на отчеты о научных экспериментах, описания исследований конкретных случаев сосредоточиваются на тех подробностях, которые делают человеческие существа такими очаровательными и такими необыкновенно сложными. Они рассказывают «историю», которая не только интересна, увлекательна, а иногда забавна сама по себе, но и содержит информацию обо всех нас. Что делает их «наукой», а не литературой, так это то, что психологи или психиатры устанавливают отчетливую связь истории с какой-то научной теорией, которая представляет собой формальную объективную попытку понять и объяснить поведение.