Кафе, выходящее нарядным фасадом на набережную, скоро закрывалось; посетители с неохотою покидали уютный зал. Кого-то терпеливо поджидали авто с личными водителями, за кем-то подъезжали загодя вызванные желтые таксомоторы.

Пожилой, тучный мужчина в клетчатом темно-зеленом пиджаке неуверенной походкой преодолел несколько ступеней хорошо освещенного крыльца. Оказавшись на тротуаре, не раздумывая, словно всю жизнь хаживал одним маршрутом, повернул вправо…

Вероятно, проживал он где-то поблизости — даже не взглянув на пяток разномастных машин, побрел вдоль серой стены к ближайшей арке. Хмельное воображение не пленяла ночная тишина, не привлекал таинственный блеск слюдяных звезд на черном небе, не будоражил трепет скорого рассвета… Любитель выпить просто шел знакомой дорогой и желал поскорее расслабиться на родном диване.

После яркого света желтых уличных фонарей темная утроба арки показалась непроницаемой для туманного взора. Покривившись, он продолжил неверную поступь к дому. Недовольство будоражило еще и потому, что говорливая девица, нахально подсевшая за его столик, так и не приняла предложение продолжить знакомство наедине.

— Стерва!.. — прошептал толстяк. — И чего клеила весь вечер? Сама намекала; чуть в штаны ко мне не лезла! А потом испарилась. Сбежала. Пошла в туалет и не вернулась… Вот дура!..