Игорь Росоховатский
Дело командора
1
"Ну что ж, пусть войдет,- подумал Кантов.- Пусть входит. Все равно... Только странно это звучит - следователь-защитник. А, все равно..." Нет традиционно-пристального взгляда. Нет многозначительности в твердо сжатых губах. Нет того, нет этого... Нет, нет, нет... Следователь-защитник согнулся, иначе проткнет головой потолок. Высота комнаты - около четырех метров. "Он из этих,- думает Кантов и чувствует, как просыпается ярость.- Я никогда не требовал по отношению к себе особого такта. Но в этом случае они бы могли догадаться..." Густой голос, четкое произношение: - У вас есть ко мне вопросы? - Просьба,- говорит Кантов.- У меня есть просьба. - Я уже понял. Вам назначат другого защитника. Но я мог бы ответить на ваши вопросы. - Что успели выяснить в моем деле? Секунда молчания. Но и она сказала о многом. "Ничего хорошего,- думает Кантов.- У этого существа реакции мгновенны. Он бы ответил сразу". - Первый случай отмечен двадцать седьмого апреля у человека, с которым за двенадцать часов до того беседовал ваш штурман... Он уловил сомнение Кантова и рассеял его: - Установлено точно. Кантов вспомнил экраны в мелких пятнышках, голубые капельки, повисшие на крестиках делений. Одна камера очищения, другая, третья. Энергетический душ, ионный, конициновая ванна, магнитный фильтр... А за стенами корабля зеленые травы, пахнущие травой, и леса, шумящие по-лесному... Но он не выпускал своих ребят, он гнал их из одной камеры в другую. А теперь этот говорит... Какого черта?! Гневный взгляд Кантова уперся в закрывающуюся дверь, за которой исчезал гигант. "Обиделся? Тем лучше. Привык тут решать за людей их дела..." Раздражение не давало Кантову расположить факты в цепочки, а затем свести их воедино и посмотреть, что получится. Он выключил кондиционеры и очистители, ударом ноги отшвырнул кресло, готовое услужливо изогнуться, чтобы принять форму его тела. Щелкнул четыре раза подряд регулятором видеофона, спроектировал изображение на стену: - Вызываю Совет. Невозмутимое лицо дежурного. "Привычно невозмутимое",- думает Кантов. Как он ни сдерживает себя, его голос звучит резче, чем ему бы хотелось: - Прошу Совет назначить мне другого защитника. Человека. Как видно, дежурный ожидал услышать именно это и заготовил возражение. - Он тоже называется человеком. - "Называется"...- невольно повторил Кантов, придавая слову ироническое звучание. Дежурный неожиданно разозлился: - Да, человек рождается, а не синтезируется в лаборатории. Если вас устраивает такое принципиальное различие - пожалуйста.- Он произнес "принципиальное" таким же тоном, как Кантов - слово "называется".- Но если вы скажете, что это машина, хотя в ней есть и белковые части, то я отвечу, что она понимает и чувствует гораздо больше нас. И еще одно немаловажное обстоятельство - полная объективность... "Он не злится,- понял Кантов.- Он изображает злость, считая, что так меня легче убедить". - Вы напрасно обиделись на Совет,- продолжал дежурный.- Дело о карантинном недосмотре ведут восемь следователей-защитников. Шесть из них занимается врачами карантинного пункта, один - врачом ракеты и один - вами. Причем, по моему мнению, лучшего следователя не найти. "Пусть это существо понимает и чувствует, как ты выразился, больше нас. Но разве я летел в космос ради него? Ради него сотни раз рисковал жизнью? Ради него потерял свое время, а вместе с ним родных, друзей, современников? Да, современников - только теперь я по-настоящему понял смысл этого слова. И ты хочешь, чтобы после всего меня судил он?" - Вернемся к моей просьбе. На один лишь миг на лице дежурного мелькнула растерянность. - Я доложу о вашей просьбе Совету.
2