Как только я увидел эту светящуюся тлю в небе, так сразу понял, что хорошего ждать не приходится. Понятно, тут же начался великий мяв и колыхание – народ, вылупив зенки, пялиться на чудо невиданное и далеко не безмолвствует: «А это что за похребень в небе болтается?» «Гуманоиды прилетели, как сядут, так всем каюк…» «Да гундеж все – войнючки сапог запустили, облака разгонять за валюту…» – ну и так далее. В ухе что-то противно зудит – вот зараза! Заталкиваю туда палец и отколупываю кнопку релейки – видать, что-то важное, чтоб им… Заползаю в подвернувшийся люк, оставив на поверхности только вынутый глаз – для наблюдения. Нас шариком в небе не проведешь – если есть один, будет и второй, а уж то, что между ними свесится, всем человечеством иметь будем. Слышу – взывают: «Моргун, Моргун, я Пелядь, прием…» Отвечаю, как положено: «Ядрит твой файл, Пелья, скоко можно срать в эфире – дело давай». Будет и дело – Пелядь, как обычно, краток: экипироваться и прибыть в мобильную группу контактеров с целью захвата объекта в месте приземления… Он еще и садится будет? «Будет, будет, еще как будет – всей задницей! ЕБМ выдает прогноз в тютельку, так что только подваливай и жди!» Н-да. Место – где-то в средней полосе, Херовский район деревня Растудыткино. Ладно – засовываю микрофон обратно в ухо и напоследок еще раз наполняю взор зрелищем ползущего в небе стрептококка. Забрав с люка уже изрядно остывший глаз, по быстрому валю в подземку – тут пешком недалеко, особенно если по канализации. По дороге прибил пару крыс да какую-то светящуюся мокрицу – много их нынче развелось, от АЭС так и прут, куда тамошнее начальство смотрит? Впрочем, там сами сплошь мутанты. Видел я одного – такая херь во сне не присниться, весь склизкий, глаза ороговели и не моргают, а как рот откроет… В общем, урод оральный, прости господи.
Склад у нас, тайных работничков, замаскирован под сортир тире нужник. Под этим пять этажей, набитых железками. Дергаю за ручку и спускаюсь – на третьем этаже меня уже встречает сублейт – субъект, судя по платиновому зубу, повышенной культуры. По предъявлении голограммы на черепе сей Кербер выдал мне запасную чипсу, пару ручных сканнеров, комплект биомодулей (суставов там, еще кой-каких запчастей на черный день – мало ли, мизинец под трактор попадет, а в нем одних изотопов на три тыщи мокреньких!) Потом, чтоб уж по высшему разряду, засадил пару интелей в интерфейсное место, а опосля еще обмазал с ног до головы вонючим пластиком – «кремниево-кадмиевый элемент спонтанного отброса», по простому – третья шкура. По мере надобности защищает от пуль, осколков и ЭЛМ вплоть до промежуточных бозонов. Хорошая вещь, только все время хочется почесаться.
– Поедете с Простатой и Фензелем, – сообщил сублейт, скаля свой платиновый зуб, – там еще кто подойдет – Хабибулин с Берцевым, Вайдак да еще, может быть, Пизин…
– Как, он жив еще? – удивился я, пытаясь навьючить на себя комплект жилобеспечения.
– Все может быть, – философски ответствовал сублейт и ушел куда-то по своим сублейтским делам. Та-ак, а мне, стало быть, точку рандеву из пальца высасывать? Тут чую – в спине колет, душевно так, будто гвоздь забивают. Могучим пинком вправляю в хребет декодер и глохну от голоса Пеляди: «…ишо в центре, по адресу бульвар Свободы пять…» и т. д. Замагнитил, в общем, адресочек. Ясное ё – сначала за шишками заехать. Списочек – епископа рожать! одни академики! Ну еще какой-то сраный член-коришко затесался – чтоб, видно, было об кого ноги вытирать. Да и то – лауреат прошлогоднего химического Оскара профессор Глистогонов. Далее по возрастающей: академик Прозорюк, астроном и бабаллистик; атомщик из ящика с фамилией на шестнадцать цифр; приблудный лингвист Рубай-ибн-как там его (вот с этими фамилюками у меня особенно плохо!), скорее всего, спец по обрезанию; какой-то затраханый математик Смирный, еще более траханый прибалтной историк – не то Стаарка, не то Кастарка; уфолог Воровко с ассистенткой (ну дык!); и для полного счастья – биолог, специалист по психологии муравьев академик Мураков. Ну и гребаная компания, едрит-победит! Одно утешает, после заморозки до места их доставят наподобие дров – и им хорошо, и нам приятно.