Подруги уже спали, когда Ксане почудился шорох за дверью. Насторожилась. Да нет, все тихо как будто… Слышно даже, как внизу, под самым берегом плеснула рыба, где-то далеко поскрипывали уключины — лодка шла вдоль озера, к Деревкову… Сарай был сквозной, жердяной, он полнился душным запахом сена, и хоть с озера продувало, густой сенной настой оставался незыблем. Девчонки насквозь пропахли свежепросушенной травой, волосы, платья и даже кое-какие пожитки в вещмешках — все прочно впитало в себя сенной аромат.

Вот… Опять. Щеколда звякнула. Мгновенно Ксана села, прислушалась. Снаружи — осторожные шаги, шорох… Их ведь тут три девчонки только ночуют, ребят вчера увезли на дальние покосы. Говорила тетя Паша — жить в избе, нет, сами на сеновал запросились. Что теперь делать? Будить подруг?..

Она сидела, будто окаменев. С поля доносилось мерное циканье кузнечиков, в просветах между жердями сарая блестели звезды. А за дверью явно кто-то ходил. Шорох, звяканье. Щеколда отскочила. Значит, руку просунули сквозь прутья, отперли, соображала Ксана. Так и есть. Мурашки пробежали по телу… Как во сне, нащупала ногой стремянку, соскользнула бесшумно вниз, замерла. Иришка и Люба мирно похрапывали на пружинистой толще сена под самой крышей, а Ксану будто кто подталкивал: протянув вперед руки, кралась в темноте. Вот, кажется, и дверь. Полуоткрыта. Выскочить? Может, закричать?.. Неожиданно рука ее натолкнулась на что-то, крепко вцепилась. Кисть. Чья-то голая кисть. Это было очень страшно — схватить в темноте за руку неизвестно кого. Ксана вскрикнула. Тут же луч фонарика ударил в лицо. И громкий шепот:

— Витька, ты? Что за черт? Отпусти же!

— Кто это? — спросила Ксана.