Скандальное имя маркиза де Сада, автора «безнравственных», «отвратительных» и «ужасных» произведений, долгие столетия было фактически под запретом.
Сегодня мы представляем на суд читателя повести и новеллы из двух сборников, а также отрывок из романа «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели», написанные автором в стенах Бастилии. Всепоглощающая, разрушительная страсть, сметающая все на своем пути, сжигающая в своем пламени и самих любовников, картины порока, повсеместно одерживающего победу, несчастья добродетели, которая часто становится игрушкой в руках распущенных злодеев, полные искрометного юмора фривольные сценки современных автору нравов, царивших в обществе, — весь этот пестрый калейдоскоп предстанет перед взором истинных любителей французской литературы XVIII века.
Маркиз де Сад и его книги
Определения «безнравственно», «отвратительно», «ужасно» обычно сопровождают высказывания о творчестве французского писателя второй половины XVIII века маркиза де Сада. Созданная им разрушительная теория, согласно которой личности дозволяется во всем следовать своим самым низменным инстинктам, получать наслаждение от страданий других людей, убивать ради собственного удовольствия, стала называться «садизмом». Сочинения маркиза были вынесены за рамки большой литературы, а имя его предано забвению. В 1834 году в «Revue de Paris» впервые после смерти писателя были опубликованы о нем такие строки: «Это имя известно всем, но никто не осмеливается произнести его, рука дрожит, выводя его на бумаге, а звук его отдается в ушах мрачным ударом колокола».
Неодобрительные, мягко говоря, характеристики, даваемые де Саду и большинству его романов, небезосновательны. Однако сводить его творчество только к описаниям эротических извращений было бы неправильно, равно как и из случаев неблаговидного поведения писателя делать вывод о его личности в целом. Де Сад — сын своего бурного времени, очевидец и участник Великой французской революции, свидетель противоречивых послереволюционных событий, человек, проведший в заточении почти половину своей жизни. Его творчество во многом отражает кризис, постигший человечество на одном из поворотных этапов его истории, причем формы этого отражения созданы мрачной фантазией писателя, а концепция и тематика неотделимы от современных ему литературных и философско-политических воззрений.
Начавшийся в 80-х годах прошлого столетия процесс реабилитации писателя де Сада продолжается вплоть до наших дней и еще далек от своего завершения. Героев де Сада, живущих в поисках удовольствий, которые они находят в насилии и сексуальных извращениях, иногда отождествляют с личностью самого автора. Разумеется, жизнь «божественного маркиза», полная любовных приключений, отнюдь не являлась образцом добродетели, но и не была редким для своего времени явлением. Для сравнения можно вспомнить громкие процессы о нарушении норм нравственности и морали земляком де Сада, знаменитым оратором революции Мирабо.
Изощренный эротизм был в моде среди определенных кругов дворянского общества. Французские аристократы нередко развлекались фривольными картинами любви. Осуждая их эротические пристрастия, философы-просветители сами поддавались всеобщему увлечению. Пример тому — фривольный роман Дени Дидро «Нескромные сокровища», имеющий мало общего с возвышенными идеалами Просвещения. Философия гедонизма, исповедовавшаяся французской аристократией и превращавшая ее жизнь в сплошную погоню за мимолетными галантными наслаждениями, опосредованно отражала кризис феодального строя, рухнувшего и погребенного под обломками Бастилии 14 июля 1789 года.
Революционный взрыв был порожден не только всеобщим возмущением чересчур вызывающим поведением утопавших в роскоши всемогущих аристократов, не только стремлением буржуазии к уничтожению сословных привилегий, но и огромной работой просветителей, поставивших своей задачей обновление существующих порядков. Многие писатели-просветители стали властителями дум именно потому, что выступали как глашатаи смелых общественных идей. Блестящая плеяда философов, среди которых Монтескье, Вольтер, Дидро, д'Аламбер, Руссо, создала теоретические основы для построения нового, приходящего на смену феодализму общества. Материалистические воззрения Вольтера, эгалитаристские теории Руссо нашли свое отражение в революционной практике якобинцев и их вождя Робеспьера. Именно в этой богатой идеями и событиями обстановке были созданы программные сочинения де Сада. И именно в это время в общественном мнении начал формироваться мрачный облик личности писателя.
Маркиз де Сад Донасьен-Альфонс-Франсуа
Преступления любви, или Безумства страстей
Двойное испытание
Давным-давно известно, что самое бесполезное занятие — устраивать испытание женщине, ибо способы покорить ее заведомо доступны всем, а женская слабость столь очевидна, что подобные усилия становятся совершенно излишними. Женщина напоминает осажденный город, в обороне которого всегда есть уязвимое место. Вопрос лишь в том, чтобы отыскать его. Но стоит его найти, и крепость взята. Искусство это, равно как и все прочие искусства, имеет свои принципы, из коих можно вывести несколько существенных правил и применять их, дабы заслужить расположение интересующей вас особы.
Однако из любых правил всегда имеются исключения, и, желая напомнить об этом, мы написали сию историю.
Герцогу де Селькуру было тридцать лет. Остроумный, с приятной внешностью, он наряду с упомянутыми преимуществами обладал еще и тем, что в обществе ценится значительно выше и нередко заменяет все прочие достоинства, а именно — восьмьюстами тысячами ливров ренты, которые тратил с беспримерной изобретательностью и подлинным великолепием. Вот уже пять лет, как он полновластно распоряжался огромным состоянием, и в списке его побед числились по меньшей мере три десятка парижских красавиц. Утомившись от такой жизни, Селькур решил жениться.
Однако известные ему женщины вовсе его не удовлетворяли. Он постоянно находил в них жеманство взамен искренности, ветреность взамен разума, эгоизм взамен человечности и исковерканные рассуждения взамен здравого смысла. Он понимал, что они отдаются единственно из любопытства или из удовольствия, и, овладевая ими, обнаруживал показную стыдливость либо холодный разврат. Селькур приуныл и, чтобы не ошибиться в предприятии, от которого зависели покой и счастье всей его жизни, решил обеспечить себе успех, пустив в ход все возможные средства обольщения, а достигнув цели, испытать, какова же истинная цена его победы и не стал ли он жертвой собственных заблуждений.
С помощью сего маневра он хотел разумно оценить достоинства своей избранницы. Но сколько опасностей подстерегало его на этом пути! Существует ли вообще женщина, способная выдержать подобное испытание? Что, если она, опьяненная разбуженными в ней чувствами, полюбила бы Селькура ради него самого, но, не выдержав искушения, сразу попала бы к нему в объятия? Или же наоборот, сохранив добродетель свою, тем не менее испытывала бы привязанность лишь к его положению в обществе? Так что хитроумный сей замысел был весьма ненадежен. Однако чем более он в этом убеждался, тем сильнее хотелось ему найти ту, которая любила бы его без оглядки на его состояние, несмотря на то, что поначалу он окружит ее неслыханной роскошью.
