Заглянувший ко мне в комнату испуганный слуга мгновение удивленно рассматривал меня. Потом с озадаченным «Извините» скрылся за дверью. Не обращая на него внимания, я продолжал старательно выводить мотив песни:

В качестве побочного действия я еще полировал лезвие своего шеркона, но это явно занимала меня в данную минуту меньше, чем песня.

Турнир начался через два дня. К турниру ветер разогнал облака, поэтому день был ясный и, несмотря на стоявший на дворе октябрь, было довольно тепло. Дома у нас сейчас бы наверняка шел мелкий промозглый дождь. Однако здесь было еще сухо. Для турнира погода была идеальна – не жарко и не холодно. Голос короля объявил день и правила поединка. Насколько я понял, Голос короля – это было что-то типа должности при короле Тевтонии, хотя эта должность полностью отождествлялась с королем. Считалось, что Голос говорит только от имени короля. Говорить от своего имени этот человек просто не может. И если этот человек говорит: «Я сказал», то понимать это следует как: «Король велел!». С Голосом я встретился в первый же день. Это был молчаливый человек, что понятно, при значимости то каждого его слова, который тенью следовал за повелителем, готовый немедленно куда-нибудь уйти, что бы передать приказ своего монарха. Имени своего он не называл, да и подозреваю, что он вообще забыл собственное имя. Все обращались к нему не иначе, как Голос.

На следующий день после нашей с Ольгой прогулки, он собрал всех претендентов на баронство и объявил дату и время начала турнира, после чего огласил имена тех, кому выпал жребий сражаться в этот день.

Голос свернул пергамент.

– Господа, милорд рыцарь-барон согласился принять ваш вызов и решил сражаться с вами до первой крови. Поединок заканчивается в тот момент, когда у одного из сражающихся появляется кровь. Если один из соревнующихся убивает своего противника, то он лишается права продолжать поединок за баронство. Выбор оружия свободный.

По залу прокатился невнятный гул. Такого от меня явно не ожидали. Нет, то, что поединок будет до первой крови этого ждали – вряд ли мальчишка, у которого нет шансов победить стольких рыцарей (так они думали) согласиться рисковать своей жизнью. Но вот свободный выбор оружия… на это решался не каждый вызываемый на поединок. Ведь если кого-то вызывают, то он имеет право выбора оружия и выбрать то, которым этот человек владеет лучше всего вполне закономерно. И никто не осудит этого человека за это – вызываешь, сражайся тем, что предложит вызванный тобой человек. Если ты не знаешь этого оружия или не умеешь им владеть, то сиди и не суйся. И ведь это какое преимущество, если кто-то сражается любимым оружием, а его противник с ним не очень-то и в ладах, а по правилам сражаться вызывающий обязан тем оружием, которое есть у вызванного… или голыми руками. Я же предложил свободный выбор, то есть каждый может брать то оружие, которое ему нравиться и столько, сколько сможет унести.

Лихорадочно обдумывая ситуацию, я тщетно искал выход из этого положения. Как в такой ситуации можно сражаться с убийцей? Он не воин, но, судя по всему, мечами владеть умеет. В обычной ситуации я мог бы с ним сразиться. Шеркон, кинжал и метательные ножи – шансы были бы неплохие для меня, но в ситуации, когда я не могу убить этого человека, а он будет пытаться это сделать все на его стороне. Единственная надежда на то, чтобы первым поцарапать противника и тогда победа за мной, судья остановит бой. Однако взвинченный темп вовсе не то, что обычное фехтование. А бой придется вести в самом высоком темпе. И в нем очень трудно остановить удар. Именно поэтому Деррон всегда запрещал мне тренироваться во взвинченном темпе с живыми людьми, только с магическими «куклами» или с ним самим. Если же бой на высоких скоростях ведут оба противника, то там не может быть раненных, там может быть либо победитель – живой, либо проигравший – мертвый.

Но… У меня мелькнула спасительная мысль. Если я не могу использовать свое главное преимущество с мечом, то почему бы не использовать его с другим, менее смертоносным оружием? А если это оружие к тому же будет неизвестно убийце? Я облегченно вздохнул и махнул рукой судье, сообщая о моей неготовности. Тот удивленно посмотрел в мою сторону.

– Я меняю оружие, – сообщил я ему.

Такое, при свободном выборе оружия, правилами позволялось, поэтому судья только поворчал, что я не сделал это раньше. Я виновато развел руками и отправился к Хоггарду, который с тревогой наблюдал за происходящим.

– Что случилось, Энинг? Что-то не так?

Утром, вопреки обыкновению, я проснулся поздно. Наверное, я все-таки устал вчера больше, чем думал. Нет, дей-ча хорошая вещь, но бой в нем утомляет страшно.

Я поднялся с постели и стал быстро одеваться. В этот момент кто-то отчаянно забарабанил в дверь.

– Кто там? – недовольно спросил я.

– Это я, милорд, – узнал я голос своего управляющего.

– Что случилось, Терегий?

Несколько минут никто из нас не решался сказать ни слова. Первым заговорил Ролон.

– Ну и что теперь? Есть какие-нибудь предложения?

– А что предлагать? Берем первый попавшийся корабль и вперед. – Ответил Отто, уже начавший осматривать причалы в поисках подходящего корабля.

– Не пойдет, – возразил Эльвинг. – Тут нужен быстроходный корабль, а здесь стоят одни купцы, но и они не смогут сразу отправиться в путь, поскольку вся команда пьянствует на берегу.

– А если найти уже готовый к отплытию корабль? – спросил я.

Слухи сопровождали нас до самого замка, и каждый новый слух был нелепее предыдущего. Но в одном все сходились – война объявлена и скоро будет призыв добровольцев. Нам часто приходилось слышать, как крестьяне рассуждали о том, что хорошо было бы записаться в армию, и мечтали о трофеях, которые привезут из похода. Мне все это не нравилось. Благодаря Мастеру, я довольно подробно был осведомлен обо всех прошлых кампаниях Сверкающего. А с Дерроном мы просиживали долгие часы, анализирую стратегию и тактику войск Сверкающего. И я был уверен, что победа в войне даже без магических талантов Сверкающего далеко не однозначна. Шапкозакидательное настроение людей мне совсем не нравилось. Поэтому до самого замка я был неразговорчив и задумчив. Лейза пыталась расспросить меня о том месте, куда мы едем, но я отделывался односложными ответами.

Наконец показались знакомые башни замка. Я дал шпоры и выскочил вперед, чтобы приготовить встречу. Нас заметили издалека, и поэтому когда я подскакал к воротам, те уже были распахнуты и нас встречали. Первыми, кого я увидел, был Хоггард и… Ольга.

– Ольга?! Ты как здесь оказалась? – удивленно воскликнул я. – Я думал, что ты с отцом уехала?

– Он и пытался меня увести, – насмешливо объяснила она. – Но ведь он обещал нам не мешать поискам средств против твоего проклятья. А я сказала, что это необходимо.

– И это убедило Ратобора? – недоверчиво спросил я.

Вырвавшись из узких улиц на площадь вокруг замка, я вздохнул с облегчением, жадно подставляя лицо навстречу лучам солнца. Я и не предполагал, что оно настолько прекрасно!

Ольга ехидно посмотрела на меня.

– Что по солнышку соскучился?

– Меня от этих узких улочек в дрожь бросает, – пожаловался я.

Мы подъехали к воротам замка. Они были распахнуты, но здесь дежурило около десяти солдат. Двое стояли перед воротами с копьями, остальные располагались чуть сзади. Еще двое наверняка стояли около стопора. Стоило им дернуть за него, как немедленно опускалась массивная стальная решетка. В случае тревоги им на это требовалось секунд пять. Сама же решетка опускалась, судя по всему, довольно быстро. Впоследствии я убедился в правильности своего предположения. Сейчас же я мог разглядеть только стальные заточенные прутья, чуть выглядывающие из потолка ворот.

Несколько следующих дней прошли спокойно. Отец с матерью подолгу пропадали в своей комнате, предпочитая быть вдвоем, брат заводил знакомство среди сверстников, что было нетрудно после того, как на церемонии представлении он был вместе с Далилой. Муромец совместно с каким-то гвардейцем из охраны короля обеспечивал работу кузнице, на спор разгибая подковы. Судя по появившимся у него деньгам и обильным возлияниям в трактире со своим новым приятелем этот спор он выигрывал. Леонор тоже предпочитал не вылезать из комнаты. Ролон же, как всегда занимался обследованием территории. Порой мне казалось, что он никак не может смириться с тем, что вынужден был оставить свое старое ремесло и теперь тренируется, чтобы не потерять навыки. Подозреваю, что не один богатый горожанин в городе был условно убит. Я же вместе с Ольгой предпочитал пропадать в замковом саду, где был сделан великолепный пруд, в котором плавали лебеди. Мы с Ольгой сразу полюбили это место и подолгу гуляли здесь, заранее запасаясь булками на кухне. К счастью дождей в эти дни не было.

Изредка Ратобор с королем приглашали меня на разные совещания связанные с войной. Правда, они сами понимали, что пользы там от меня ноль и приглашения делали только из вежливости (лучше бы они были невежливы, по крайне мере тогда мне не пришлось бы по несколько часов выслушивать все эти скучнейшие политические комбинации). Правда, здесь же я узнал, что вскоре должны были прибыть представители Византийского императора, Мервина и короля Бриттов, чтобы договориться о совместных действиях. Здесь же мне стали известно, что византийцы тоже снарядили одну свою эскадры с десантом в помощь уже отплывшим эскадрам Амстера и Китижа. Правда, это обстоятельство почему-то никого не обрадовало. На мое удивление Ратобор объяснил все политикой. Я покачал головой, сказал, что в политике ничего не понимаю и попросился уйти. Меня отпустили.

Я отправился к себе в комнаты, но по дороге меня догнал слуга и вручил записку. Я сразу узнал почерк Ольги.

«Энинг, срочно приходи к озеру, – прочитал я. – Мне стало кое-что известно относительно Эльвора. Энинг, это ужасно, прошу тебя, поспеши! P.S. Уничтожь записку»

В мозгу надрывался сигнал тревоги, и я стремительно бросился вниз. Было непонятно, с чего это Ольга стала мне писать записку, а не пришла сама? Она ведь вполне могла вытащить меня и с совещания. Но обдумать эту мысль было некогда: сигнал тревоги звучал не переставая. Что с Ольгой? – этот вопрос вытеснил все остальное. Пробегая мимо одного из залов замка, я, выполняя просьбу, бросил записку в камин. Тоже непонятно зачем ее надо было уничтожать?

Представители союзников стали съезжаться в Кельн на следующий день после того, как был отпущен Эльвор. Тогда же я стал свидетелем беседы Ролона с королем. Ролон не соглашался с этим решением, а Отто терпеливо, что меня сильно поразило, объяснял, что не мог его держать в темнице.

– Но ведь совершенно ясно, что убийство Тальбора как-то связано я приездом представителей союзников! – горячился Ролон.

– Кому ясно? Приведи доказательства, и я сразу посажу Эльвора обратно. Твои догадки баронов не проймут, а они уже стали возмущаться тем, что я долго держу их собрата в тюрьме. Еще немного и они откровенно пойдут против меня. Конечно из самых лучших побуждений. Я с вами вместе с твоим Энингом и так уже вляпался во столько неприятностей… в общем, не могу я ничего здесь сделать. И прекратим об этом. Если и Ратобору не удалось меня переубедить, то ты лучше молчи.

Из этого разговора я сделал вывод, что Ратобор тоже не был согласен с тем, что Эльвора отпустили. Но поскольку хозяином здесь был именно Отто, то всем остальным стоило признать решение монарха. Именно поэтому Эльвор был среди приглашенных, встречающих представителей союзников. По этому случаю дядя Эльвора разразился часовой речью, прославляя всех мудрых правителей, решивших бросить вызов тирании черного мага. В общем, надоел всем до ужаса. Бароны же, которым все эти речи были до лампочки и которые признавали только оружие, едва не стащили его с помоста. Этого дядю, то ли Легтер, то ли Лехтер, я так и не узнал его имени, спасло то, что он вовремя закруглился. Вскоре все собрались в огромном церемониальном зале, где уже проходила церемония моего представления.

Парадные мундира баронов сверкали золотым шитьем, роскошные наряды дам поражали своим великолепием. Я еще раз поразился, как самые незначительные поводы превращались в Тевтонии в самые роскошные праздники.

Через три дня мимо Кельна проходили войска Китижского княжества. Посмотреть на это зрелище сбежалось чуть ли не все население города. Шла тяжелая пехота в островерхих шлемах и с миндалевидными щитами, которые почти с головой закрывали человека. Гарцевали на лихих конях легкая конница. От топота тысяч сапог дрожали в окнах стекла. Эта шла вторая часть экспедиционного корпуса, которая должна в Амстера погрузиться на транспортные корабли и отплыть на них в королевство Рогнар, заключившее союз с коалицией.

Рогнар располагался на Большом Острове и был одним из восьми королевств сохранившим свою независимость от Сверкающего. Всей правящей верхушке было ясно, что подобная остановка Сверкающего вызвана только тем, что он еще не «переварил» прошлые завоевания. Едва освободится его армия, как она снова двинется в поход. Эта мысль пугала всех дворян в королевстве ужасно – всем были известно, как Сверкающий поступает с пленными монархами и высшей знатью. Поэтому в последние три года из королевства сплошным потоком потянулись эмигранты. В той ситуации, когда коалиция союзников предложила заключить союз с Рогнаром, король посчитал это предложение божьим знаком и союз был заключен на самых выгодных для союзников условиях. После этого для флотов союзников тут же открылись все порты. Королевство снабжало корабли пресной водой, давало им приют во время бурь. Но пока этим пользовался только флот, который первый начал военные действия. Однако уже через две неделю на землю Рогнара должны были вступить и армии союзников. Несколько транспортных кораблей уже везли туда около двух тысяч инженеров и интендантов, которые должны были подготовить порты к приему военных грузов, а также подготовить места для размещения прибывающих войск.

Вскоре к этому союзу присоединились и остальные семь королевств. Их армии были приведены в боевую готовность и выдвинуты к границе, для охраны баз, в которые должны были прибыть союзники.

Транспортные корабли сплошным потоком везли в Рогнар запасы продовольствия, тяжелые катапульты в разобранном состоянии, осадные машины и людей, людей, людей. Византийская империя уже отправила эскадру кораблей со своими машинами и обслуживающими их людьми вместе с охраной. Следом шла вторая эскадра с пятью тысячами тяжелых пехотинцев и двумя тысячами конницы. Вышла эскадра и из Китижа. Пришло известие, что она пополнила запасы продовольствия в Амстере и отправилась в Рогнар, везя десять тысяч тяжелой пехоты и пять тысяч легкой конницы. Амстер тоже отправил три тысячи своих солдат. Вскоре первые солдаты должны были сойти на землю Рогнара. За ними отправятся следующие караваны транспортных судов, уже гораздо многочисленнее первых. Они должны перевести основную часть войск союзников: пятнадцать тысяч китижской пехоты и десять тысяч конницы, десятитысячный отряд тяжелой конницы Тевтонии и десять тысяч пехоты Амстера. Византия, кроме того, отправляла со своей стороны еще военные машины и восемь тысяч своих войск. Вся это армия должна была сосредоточиться к концу года в Рогнаре, а после, с присоединением мага, начать наступление на Сверкающего. Всего решено было выделить около ста десяти тысяч солдат. Кроме того, союзники на Острове – восемь королевств со своей стороны обещали выставить еще сто двадцать тысяч войска. А союзники планировали подготовить в Европе еще шестидесятитысячный резерв и отправить его в случае необходимости. Ясно, что для такой массовой переброски войск требовалось множество больших транспортных судов. Ведь переправить требовалось не только людей, но и снаряжение, а потом нужно было обеспечивать армию питанием, которое не могли дать королевства.

Обо всем этом и шла речь на совещаниях. Тем более что в помощь послам прибыли и представители военного командования союзников. Поэтому совещания порой затягивались до самого утра. А через Кельн сплошным потоком продолжали идти войска. Отряды баронов задерживались здесь ненадолго и вскоре они уже отправлялись в сторону Амстера, но на их место тут же вставал другой отряд. А из района боевых действий продолжали поступать обнадеживающие новости: в сражении было разбито крупное соединение вражеских судов, попытавшихся помешать высадке десанта. Высаженные десанты уничтожили около десяти крупных складов. Поступали сведения о том, что на рынках империи Сверкающего резко подскочили цены на рыбу, а также на импортируемые товары. Сверкающий объявил мобилизацию и в гигантских лагерях происходит обучение людей. Разведка докладывала, что Сверкающий к Новому году будет в состоянии выставить трехсоттысячное войско… Новости шли сплошным потоком. Во всем этом я терялся и был не в состоянии разобраться, что к чему. Если бы не пояснения Ратобора, который вмиг выделял в хаосе сообщений главное и пересказывал мне, то я запутался бы моментально. Честно говоря, я так и не мог понять, зачем мне необходимо присутствовать на всех этих совещаниях. За все это время я не сказал там и двух слов. Более того, пользуясь тем, что они затягивались до утра, я самым наглым образом спал, удобно устроившись в кресле. Это вызвало нарекание короля, которое я пропустил мимо ушей. Несколько раз я заикался о том, что я здесь лишний, но натыкался на холодный взгляд Ратобора и с печальным вздохом плюхался обратно в кресло.