Бом-м-м-м! Бом-м-м-м! – обозначая полночь и перекрывая шум осеннего дождя, который поливал землю десятый день подряд, над обителью братьев цистерцианцев прокатился гулкий глас церковного колокола. Трое мужчин, храня молчание, дождались, пока колокол ударит в последний раз, и продолжили беседу. Они находились в освещённой парой тусклых восковых свечей келье, где единственными предметами интерьера были большое медное распятие Христа на стене и грубый дубовый стол, вдоль которого стояли две неудобные узкие лавки.

Первым нарушил молчание жилистый пятидесятитрёхлетний брюнет с худым лицом аскета и без единого седого волоска в густой шевелюре, облачённый в перепоясанную бечёвкой тёмно-серую рясу из грубого полотна. Этот человек являлся настоятелем обители цистерцианцев в местечке Клерво. Звали его Бернар Клервоский, и это имя знал каждый истинный католик. Хотя выглядел он весьма непрезентабельно, а официальное положение аббата Клерво в церковной иерархии было невысоким, слово Бернар, которому посылала видения сама Пресвятая Богородица, значило много. Например, оно могло в зародыше загасить вооружённый конфликт между европейскими феодалами, сменить папу римского, кинуть в поход на сарацин и язычников десятки тысяч воинов и рыцарей, отправить на очистительный костёр ересиарха или заставить одного из европейских королей покаяться в своих грехах. Такой вот человек. С виду скромный служитель Господа, а по факту сильный лидер, влиятельный политик, мудрый мистик, опытный богослов и один из основных создателей ордена тамплиеров.

Бернар посмотрел на своих собеседников, расположившихся напротив него. Пронзительные карие глаза настоятеля остановились на пожилом стройном шатене в сыром от влаги дорожном камзоле коричневого цвета, а затем скользнули на второго гостя обители – крупного широкоплечего бородача в потёртом суконном кафтане. Настоятель знал этих людей, хотя бородача видел впервые в жизни, и мог бы ответить на все их вопросы прямо здесь и сейчас, ещё до того, как они их зададут. Но для этого пришлось бы копаться в их головах, а Бернар этого не любил. Поэтому он решил поговорить с гостями без применения дарованных ему Господом способностей и сначала обратился к шатену в камзоле, который некогда был одним из его лучших учеников:

– Итак, брат Шарль, расскажи, что привело тебя в нашу скромную обитель в столь поздний час и почему ты одет как мирянин?

Скажи, Вадим, как, по-твоему, мы теперь будем жить-поживать?

Верховный жрец бога Яровита, старый и битый жизнью вояка Огнеяр, тряхнув длинными седыми волосами, рассыпавшимися по его серой повседневной рубахе, огладил бороду и посмотрел на меня. А я задумался, ибо вопрос хоть и не таил какой-то подлянки, не так прост, как кажется, и чтобы понять мысли и опасения волхва, надо поставить себя на его место.

…Ещё полтора года назад Огнеяр жил относительно тихой и спокойной жизнью. Подчинённые ему служители культа, которые находились в Волегоще, Коренице, Арконе, Ральсвике, Зверине и Радогоще, славили Яровита, учили молодёжь и лечили больных. Витязи храма охраняли святилища и выполняли приказы верховодов, а желающие получить благословение грозного божества венеды приносили ему жертвы.

В общем, всё было как обычно. Начинался ещё один год, который, несмотря на обступивших венедские земли врагов, мог быть вполне неплохим. Но тут появился я, пришелец из будущего, Вадим Андреевич Соколов, сорокапятилетний подпол в отставке, в результате эксперимента получивший молодое тело, крепкое здоровье и реальную возможность заново прожить свою жизнь. И если бы я сразу же рванул в сторону Германии или через Померанию, где меня выкинуло в прошлое, на Польшу, Новгород или Киев, скорее всего, в судьбе верховного жреца ничего не изменилось бы. Однако я, лишь только вник, где оказался, решил предупредить братьев-славян, что грядёт беда и через несколько лет против них выступит Крестовый поход.