САЛОВ ИЛЬЯ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1834–1903) — прозаик, драматург. Детство Салова прошло неподалеку от Пензы в родовом имении отца Никольском, расположенном в живописном уголке Поволжья. Картины природы, написанные точно и поэтично, станут неотъемлемой частью его произведений. В 1850 г. переехал в Москву, служил в канцелярии Московского губернатора. Занимался переводами модных французских пьес. Написал и издал за свой счет две собственные пьесы. В 1858–1859 гг. одно за другим печатаются произведения Салова, написанные под ощутимым влиянием «Записок охотника» Тургенева: «Пушиловский регент» и «Забытая усадьба» («Русский вестник»), «Лесник» («Современник»), «Мертвое тело» («Отечественные записки»), В 1864 г. опубликовал в журнале «Время» роман «Бутузка» антикрепостнической направленности. С середины 70-х гг. сотрудничал в «Отечественных записках» Салтыкова-Щедрина. Щедрин неоднократно обращался к Салову с просьбой присылать свои произведения: «…Редакция весьма ценит Ваше участие в журнале» (Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: В 20 т. М., 1976. Т. 19. Кн. 1. С. 104). В «Отечественных записках» с 1877 по 1833 г. Салов напечатал четырнадцать рассказов. Их главная тема — буржуазные хищники и их жертвы. Современники обвиняли Салова в подражании Щедрину, автор же утверждал, что его герои «списаны с натуры». В 80-90-е гг. рассказы Салова имели успех у читателей и были переведены на иностранные языки. В 1894 г. рецензии на новый сборник рассказов Салова появились в крупнейших русских журналах. Критики отмечали превосходное знание сельской жизни, глубокое сочувствие к деревенским людям, правдивое, лишенное идеализации изображение крестьян. А. М. Скабичевский охарактеризовал Салова как писателя «тургеневской школы», одного из самых талантливых беллетристов своего времени. По мнению А. Н. Пыпина, «некоторые из его деревенских героев могут считаться в ряду лучших народных типов», созданных русскими писателями. В то же время правдивое, лишенное прикрас изображение Саловым народа не удовлетворило критика народнического «Русского богатства», без оснований обвинившего писателя в «безучастном отношении к изображаемым явлениям». После, закрытия «Отечественных записок» Салов печатался в журналах «Русская мысль», «Северный вестник», «Неделя», «Артист», «Нива» и др.
Медленно ступала подо мною лошадь по пыльной дороге, ведущей в сельцо Комаровку, через которое мне необходимо было проехать, чтобы попасть к себе домой. Повесив, вместе с поводами, на переднюю луку седла картуз, я сидел и едва дышал от жара. Ноги, выдернутые из стремян, болтались туда и сюда, руки тоже, а глаза утомленно блуждали по полю, вспаханному под рожь и по поверхности которого от сильного жара дрожали и бежали так называемые «полуденки». И ни малейшего ветерка, ни малейшей жизни в природе! Все как будто замерло и закалилось от пыли и жгучих лучей солнца. Даже птицы и те куда-то попрятались, и на всем поле виднелся только один громадный коршун, да и тот сидел, опустив крылья и разинув клюв. Где-то далеко слышался не то какой-то вопль, не то какое-то пение… Я обернулся, посмотрел в ту сторону и увидал толпу народа… блестели позолоченные образа, виднелись красные хоругви, поп в парчовой ризе, а дьячки пели: «Даждь дождь земле жаждущей!» — толпа стояла на коленях, молилась, а жаркое, словно медное, и безоблачное небо парило лучами солнца…
Шагах в десяти передо мною тащился мужичок, ничком лежа в пустой тележонке, и лениво похлопывал вожжами свою клячу… Вдруг сзади послышался колокольчик… Я обернулся и увидал догонявшую меня тройку. Тройка мчалась быстро, и целое облако пыли следовало за нею. Однако тарантас как будто знакомый, да и толстый мужчина в форменном картузе с черным бархатным околышем, фертом сидящий на груде подушек, тоже как будто всматривается в меня… Я даже вижу, что он приложил руку ко лбу в виде козырька и словно силится узнать меня… Мужичок поспешно своротил прямо в канаву и сбросил шапку.
— Кто это? — спросил я.
— Становой
[2]
.
И в самом деле, это был Петр Николаевич Рычев. наш становой пристав.
Комментарии
Илья Александрович Салов оставил весьма значительное литературное наследие, судьба которого прояснена еще далеко не полностью. В единственное Полное собрание сочинений писателя (1909 г.), задуманное как 15-томное, но остановившееся на 6-м томе, вошло лишь 52 его произведения. Между тем еще в библиографический указатель произведений И. А. Салова, составленный дореволюционным саратовским краеведом С. Д. Соколовым, включено 121 название (107 прозаических и 14 драматических произведений).
Советский исследователь творчества Салова В. П. Рожков нашел в архивах еще 11 его произведений и полагает, что этот список также нельзя считать полным, так как «после закрытия в 1884 году „Отечественных записок“ писатель долго скитался по различным редакциям и издательствам, в архивах которых, по-видимому, затеряно немало его произведений» (Рожков В. П. Ранние произведения И. А. Салова. — В сб.: Вопросы истории и теории литературы, вып. 11. Челябинск, 1973, с. 37).
В советское время было опубликовано только несколько повестей и рассказов писателя в следующих изданиях: Салов И. А. Повести и рассказы. Саратов, 1956 («Мельница купца Чесалкина», «Грызуны», «Аспид», «Арендатор», «Соловьятники», «Николай Суетной», «Мелкие сошки»); Русские повести 70-90-х годов XIX века. М., 1957, т. 1 («Мельница купца Чесалкина», «Грачевский крокодил», «Крапивники»).
Эти публикации, а также тексты Полного собрания сочинений И. А. Салова 1909 г., как наиболее текстологически выверенные, положены в основу настоящего издания. Поздние рассказы «Тернистый путь» и «Иван Огородников», не вошедшие в первые шесть томов Полного собрания сочинений, печатаются, соответственно, по журнальной публикации (Русская мысль, 1900, № 11, 12) и по изданию: Caлов И. А. Забытые картинки. М., 1897.
Произведения располагаются в хронологической последовательности их первых публикаций («Грачевский крокодил» печатается по второму, переработанному автором варианту). Орфография и пунктуация приближены к современным, кроме случаев индивидуально-авторского их употребления.
