– За что я люблю зимний лес, – сказал подполковник Сохно, – так это за то, что каждый след хорошо видно. А за что я не люблю его? Так за это же самое! За то, что видно и мои следы… Что мы получаем в итоге, вследствие выпадения устойчивого снежного покрова? Мы получаем существенное и обоюдное для всех сторон обострение ситуации. Не зря в старину военные кампании проводились исключительно в теплое время года. Зимой воины спали, как медведи, и жирок накапливали. И единственное, за что я уважаю чеченских боевиков, так это за их стремление зимой отдыхать. К сожалению, данное правило касается не всех. А в данном конкретном случае я имею сказать только большое «фи…» ранее не очень уважаемому мною лично полевому командиру эмиру Зелимхану Кашаеву и гарантировать ему дальнейшее полное неуважение…

– Если ты этим уважительным многословием объясняешь нам, что надо быть осторожнее, – ответил через «подснежник»

[4]

подполковник Афанасьев, которого обычно в группе и даже вне ее привычно зовут Кордебалетом, – то я тебя, возможно, понял.

Кордебалет давно привык к несколько своеобразной манере разговора Сохно. Вместе они воюют с начала семидесятых. Во Вьетнаме еще начинали.

– Нет, – за Сохно ответил командир самой маленькой по численности ОМОГ

[5]

в составе спецназа ГРУ полковник Согрин. – Он хочет конкретно сказать, что видит следы…

Пуля ударила в область сердца, но бронежилет такой удар выдержал без проблем. А сам подполковник Сохно даже в прыжке, когда перескакивал с одного черного камня на другой, не был остановлен этой пулей. Но любой прыжок приходит к приземлению, как и прыжок Сохно. И после выстрела подполковник резко изменил направление движения, в одну сторону, в другую, ожидая следующего выстрела, одновременно и укрытие себе подыскивая подходящее, и размышляя над выстрелом. А поразмышлять есть над чем. Но размышления он закончил только тогда, когда укрытие нашел – три камня поменьше взгромоздились на большой валун. И эти размышления ввели спецназовца в замешательство. Дело в том, что Сохно, даже в поисках укрытия, не терял контроль над окружающим, и хорошо видел, как метрах в сорока от него из-за груды небольших камней поднялось маленькое сизое облачко. И сам звук выстрела, воспроизведенный в памяти, тоже заставил его недоуменно пожать плечами.

Более чем тридцатилетний опыт военных действий в разных странах мира давно научил Сохно определять по звуку выстрела оружие. Иногда он по звуку мог даже сказать точно, из какого пистолета стреляли. Автомат или автоматическую винтовку вычислял стопроцентно. Но сейчас определить «ствол» не смог. И уж вообще не знал боевого оружия, кроме артиллерийских орудий и ракет, которые способны выпускать над местом стрелка облачко дыма. Но подполковнику почему-то показалось, что в него попала совсем не ракета. Он даже в своем бронежилете усомнился, считая, что попадание ракеты бронежилет не выдержит.

Выждав несколько секунд, Сохно, змеей извиваясь и сам не понимая, как он может пробраться между так близко расположенных камней, все же пробрался и переместился в сторону, и только там достал из футляра бинокль. Место, откуда прозвучал выстрел, он хорошо запомнил. И сейчас, сам чуть не в землю вдавившись, выглядывая не над камнем, а с уровня земли, почти из-под камня, долго всматривался в гряду, пока не заметил слабое движение.

Ага… Еще пару секунд… Еще чуть-чуть правее… Что это? Что?

– И, значит, вооружившись этим ружьем, вы, полковник, пытаетесь сделать то, что уже много лет не могут сделать федеральные силы, включающие в себя много высококлассных специалистов… – уважая старика, ветерана войны, бывшего батальонного разведчика, Сохно говорил без улыбки и даже с некоторым нарочитым восхищением. – Ну хоть бы автомат приобрели. В здешних краях это не проблема. А то – такое ружье.

– С этим ружьем еще мой дед воевал. И оно ни разу его не подводило. И меня не подводит. Если бы ты не напялил на себя эту штуку, – палец ткнул в бронежилет, – то…

– Для того я и напялил, чтобы живым остаться. И на Зелимхане такой же может оказаться. Что тогда будете делать, полковник?

– А на этот случай у меня есть кинжал.

К Зелимхану прибежал вестовой. Запыхался от не короткого пути по сугробам, преодолевать которые пришлось не по прямой, а по большому кругу, как распорядился начальник разведки. Да и времени на отдых вестовому никто не отпустил. Еле дыхание перевел, начал рассказывать.

Кадыр, как и положено опытному начальнику разведки, не упустил из внимания данные об активизации действий людей эмира Дуташева, а уж об интересе федералов ему рассказывать и не надо было, сразу прикинул возможные варианты и стал действовать решительно. Сообразуясь со сложной зимней обстановкой, он постарался извлечь из этой обстановки выгоду. И потому выдвинулся не парой человек из комендантского джамаата, как делается обычно, когда ситуация неясна, а сразу двумя джамаатами по десять человек. И решил одновременно обследовать два параллельных направления. По тропе, где проходили связные и оставили заметные следы, и выше, по траверсу хребта, где своим делать нечего. Второй джамаат по замыслу Кадыра должен был выйти с запасом времени, чтобы значительно опередить первый. Большая, конечно, петля, но для отдохнувших людей не проблема. Если кто-то за связными следил, то обязательно оставил свои следы на склоне. Сверху легко пересечь их, и выяснить, что это за люди, сколько их, и с какой целью появились в здешних глухих местах. А там уже, опять сообразуясь с обстановкой, или весь отряд поднимать по тревоге, или действовать на свой страх и риск, быстро и решительно.

Сам Кадыр двинулся с верхним джамаатом по снежной целине, заставляя других идти так же быстро, как умеет ходить он. Но в отряде все люди тренированные, закаленные долгой войной. Их такой переход не испугал. И только в самом деле наткнувшись на следы, определив, что прошли трое, веером производя разведку, Кадыр отправил вестового к Зелимхану.

– И что он решил? – выслушав сообщение, спросил эмир.

– Шурик, – спросил полковник Согрин. – У нижнего джамаата есть снайпер?

– Был. Я с него и начал. Чтоб не возникло осложнений.

Это естественно. В противоборстве двух групп снайпер одной всегда больше всего опасается снайпера противника и потому обычно начинает охоту именно с него.

– Какая винтовка – посмотрел?