Мальчик не плакал. Он просто смотрел. Смотрел в пустоту. В выжженное в сердце ничто. В ту боль, которую превращала из нестерпимой реальности в сонное забвение истерзанная в клочья душа. Она больше не могла плакать. Она смирилась.

Сколько раз он уже видел всё это! Одно и то же. Бег по кругу. Хоть бы кто из них вёл себя иначе. А ведь он с энтузиазмом, заслуживающим хоть какого-то уважения, искал разнообразия! Надоело.

Сжал пухлой, но по-мужски крепкой рукой тощую мальчишечью шею. Нет, душить его он не станет. Он не убийца. Не грешник. Заповедей не нарушает. То, что он делает, является очищением. Очищением от порочной любви. Служителю религии любить запрещено. А вы думали, он делает всё это из-за любви? Да он терпеть не может мужские тела, особенно на заре их развития, их детство, бесстыдно открывающее миру будущую порочность мужского начала в её кажущейся хрупкости и невинности!

Он ненавидел детство. Ненавидел любовь и боролся с ней как мог. Потому что любил.

Он отпустил тощую мальчишескую шею. Красные пятна на бледной коже вызвали в нём волну глухого раздражения. Так с ним бывало всякий раз после разрядки. Опустошение.

Он закурил. Плевать, что мулла запрещает курить. Он и выпивает иногда, перед сном, в тишине своей холостяцкой берлоги.

Тема муллы – особенная. Он почти восхищался этим ловким интриганом. Хитроумно, в обход разуму и смыслу, а одновременно и беззастенчиво напролом вешать неудачникам лапшу на уши! Все они, кто, открыв рты, внимали несусветной ахинее, щедро льющейся из лужёного лже-муллинского горла, были мечены одним клеймом. Неудачники. Все до единого – неудачники.

А он сам? Да ничем не лучше остальных.

Такой же неудачник.

А вот мулла и крутые ребята, стоящие за его красноречивой белибердой, неудачниками явно не были. Они-то оставляли свои жизни при себе, к тому же деньги гребли лопатой!

Он ждал нового задания от Гуру. Ждал со смесью ужаса и счастья. Задания Гуру давал конкретные, сложные и требовал их неукоснительного выполнения. За малейшую провинность полагался штраф.

Штраф! Бог и дьявол. Жизнь и смерть. Наслаждение и страдание.

Его недавно оштрафовали снова. Невероятное, мучительно сладостное забытье!

Забыть себя на грани между страданием и счастьем.

Самозабвение – удел изгоя и героя.

Ждать он не любил. Всё и сразу, чтобы как по маслу – таков был его жизненный девиз. А какой другой слоган отражал бы полномасштабнее Бытие в целом и его жизнь в частности? Ту количественно скудную совокупность лет, априори обессмысленных с момента её исчисления первым мгновением, с первого вдоха?

А вот жить он любил. Вернее, он полагал свой страх перед пустотой жизни за любовь к ней. Он любил деньги, навороченные машины, крутые особняки, элитных собак, редкие сорта вин, контрабандные сигары, дорогих шлюх. Всё, что можно купить. Всё, что можно продать. Всё, к чему он стремился, но не владел.

Поэтому он брал деньги везде, где мог до них дотянуться. Заработать много не удавалось, но бесчестные деньги буквально липли к его рукам.

Чем только он не занимался! В прошлом отслужил в полиции, исправно пополняя бюджет начальственных верхов за счёт жёсткой дойки тупых автолюбителей. Потом ушёл в шоу-бизнес и стриг обильные купоны с раздутых смет для наивных клиентов.

Вовремя сориентировался и использовал подвернувшуюся влюблённость. Нет, любил не он. Он никогда не влюблялся.

В чёрта он не верил. В Бога тоже. Не видел ни того, ни другого, ни их проявлений на Земле.

Зато вдоволь насмотрелся на лицемерных, ни на йоту не религиозных священников, слепо следующих воле кормящих их богачей. Он много раз видел, как меняют людей, их выборы и мир вокруг не Бог и не дьявол, но – убеждения и деньги.

У него был выбор веры. Он поверил в деньги.

Быть может, он всегда грел в себе эту веру и замечал лишь то, что её подтверждало? Возможно.

Дураком он отродясь не был и подмечал порой интересные факты о себе, подлинном, и других, настоящих.