"Диско 2000" — антология культовой прозы, действие которой происходит 31 декабря 2000 г. Атмосфера тотального сумасшествия, связанного с наступлением так называемого «миллениума», успешно микшируется с осознанием культуры апокалипсиса. Любопытный гибрид между хипстерской «дорожной» прозой и литературой движения экстази/эйсид хауса конца девяностых. Дуглас Коупленд, Нил Стефенсон, Поппи З.Брайт, Роберт Антон Уилсон, Дуглас Рашкофф, Николас Блинко — уже знакомые русскому читателю авторы предстают в компании других, не менее известных и авторитетных в молодежной среде писателей.
Этот сборник коротких рассказов — своего рода эксклюзивные X-файлы, завернутые в бумагу для психоделических самокруток, раскрывающие кошмар, который давным-давно уже наступил, и понимание этого, сопротивление этому даже не вопрос времени, он в самой физиологии человека.
Пэт Кэдиган
Наблюдая за сменой тысячелетий
Не так Я представляла себе 1999 год.
Точнее, 29 декабря 1999 года.
И если уж быть совсем точной, то последние часы 1999 года — вот что я совсем не так себе представляла. Правда, когда теперь Я пытаюсь понять, чего я собственно, ждала, ровным счетом ничего не приходит мне в голову. Ну, а чего, спрашивается, можно ждать от Нового года, кроме обычной тусовки? 1999-й не успел еще нарисоваться, а я уже сотни раз слышала, что никакой это не миллениум, что конец тысячелетия наступит только 31 декабря 2000 года, и об этом, мол, знает каждый, кто умеет считать до десяти.
И кто же это у нас — кто или что — не умеет считать до десяти? Какая-нибудь шайка не весть откуда взявшихся темных богов или сам миллениум, вдруг оказавшийся вполне самостоятельной сущностью? А может, за тысячу лет мы случайно намотали лишний виток — кто-то сбился со счета, а, опомнившись, продолжил отсчет не оттуда — на один виток раньше? Неужели никто не заметил ошибки? Или от нас скрывали?
Так или иначе, Я знаю одно: 31 декабря, в 12:01 по местному времени, в Лондоне начали пропадать люди. И не только в Лондоне — по всему миру в больших и не слишком больших городах, в сельской местности, в горных деревушках, курортных городках и станах кочевников. И везде это начиналось в 12:01 по местному времени.
Николас Блинко
Английский Астронавт
Гарри считал головы на танцполе, когда к нему подлетел вприпрыжку здоровенный детина cо словами: " Черт побери, старина, глазам своим не верю".
Гарри поднял глаза и увидел перед собой лицо в обрамлении кучерявых волос, расплывающееся в широкой улыбке — настоящий белый африканец, большего сходства нельзя и найти. Гранджевая бородка. По подсчетам Гарри, парень был ростом никак не меньше десяти футов, а из-за прически казался и того выше. Увидев такого раз, нескоро забудешь. Гарри только пожал плечами.
— Парень, ты должен меня помнить, я Моби. Прошлый год в Гоа…ты был там с командой Йони, а я с Арно…Егалем. Вспомнил? Ну, все эти ребята…
Гарри кивнул. Возможно. И ответил: " Все мы братья-путешественники, идем по знакам".
А что еще здесь скажешь. Музыку не перекричать. В любом случае, это было в Гоа, Гоа, в прошлом. Белые пляжи, белая жара, растворяющая белизна. Он умиротворенно улыбнулся и повернулся к танцполу. Он подсчитал, что среди танцующих не менее пяти процентов были вооружены, в основном, ружьями, но попадались и механические пистолеты. Гарри был маньяк подсчетов. Процент стрелков он воспринял как соответствие и подтверждение пророчества. Эту пятерку он считал апостольским процентом. Это был вопрос математики и веры: пять процентов зажигали свечи, десять задували их, а остальные восемьдесят пять оставались навсегда потерянными для борьбы и света.
