Современная финская повесть

Сборник

В этой книге представлены три повести, характерные для современной демократической литературы Финляндии, резко отличающиеся друг от друга своеобразием художественной формы. Повесть С. Кекконен рассказывает о постепенном разрушении когда-то крепкого хуторского хозяйства, о нелегкой судьбе крестьянки, осознавшей необратимость этого процесса. Герой повести П. Ринтала убеждается, что всю прошлую жизнь он шел на компромиссы с собственной совестью, поощряя своим авторитетом и знаниями крупных предпринимателей — разрушителей природных богатств страны. В. Мери в своей повести дает социально заостренную оценку пустой, бессодержательной жизни финской молодежи и рисует сатирический портрет незадачливого вояки в полковничьем мундире.

Сюльви Кекконен

АМАЛИЯ

1

Прямо пролегла дорога — прорубилась сквозь густые леса, гранитные скалы, вытянулась напрямик через болото длинным валом насыпи. По широкой колее, выглаженной автомобильными шинами, едет на велосипеде Амалия. Сзади грохочет рейсовый автобус, и ей приходится свернуть на обочину.

Автобус этот Амалия видела в селе на остановке; шофер с кондуктором и пассажиры сидели тогда в кафе «Лотта» — она видела их в окно, проходя мимо. Амалия приезжала специально в управление народного обеспечения, чтобы выхлопотать новые шины для велосипеда. Господа из управления, чинно восседавшие в старой деревянной пристройке дома Торвелайнена, конечно, уже знали о том, что Таави приехал с фронта в отпуск на время уборки урожая. Ведь через их руки, проходят все прошения об отпусках, и вообще эти господа из управления всегда первыми в приходе узнают любые новости. Конечно, они знали! Неспроста они расспрашивали Амалию, как она управилась с покосом и заготовками сена и когда приступит к уборке хлеба. А затем всей гурьбой пошли осматривать шины ее велосипеда (как будто недостаточно было пойти кому-нибудь одному из них!). А когда хозяин Торвелайнен выписал ордер, Амалии почему-то вдруг стало так неприятно — уж лучше бы она и вовсе не ходила за этими шинами. Хозяин Торвелайнен, давая ордер, как будто радовался чему-то про себя и еще уговаривал Амалию пойти в лавку сейчас же. Он говорил, что ей очень повезло: именно сейчас получены такие шины.

И Амалия вспоминает все, что произошло в лавке. Там было полным-полно народу. Лавочник с супругой невероятно медленно работали ножницами, старательно вырезая талоны в ее карточках.

Женщины со всех концов большого села собрались в лавке и обменивались новостями. Мужей отпустили с фронта на время уборки — это было главной темой разговоров. Вдруг за своей спиной Амалия услышала имя Таави. Кто-то рассказывал, как мужчины, едва выгрузившись из эшелона, сразу бросились обнимать добравшихся на станции девушек. И Таави подхватил под ручку какую-то модницу. Другой отпускник пытался отбить ее у Таави и сказал: «Что же ты к девушке пристраиваешься, у самого ведь дома баба!» Таави ответил: «Что поделаешь, если мне в придачу к хорошему дому подсунули всякое барахло!»

2

Эй, Амалия, где же ты пропадаешь целый день? — слышит она голос Пааво и от неожиданности чуть не падает со скамейки. Струи молока с шумом бьются о подойник, и потому она не слыхала, как подошел брат. Он стоит совсем близко за ее спиной. Вероятно, он уже давно так стоит и смотрит на нее. Амалия кончает доить последнюю корову. С подойником в руке она подходит к бидону и через цедилку выливает в него молоко. Бидон стоит, как солдат на часах, у входа на скотный двор. Амалия выходит из загона, протягивает Пааво руку.

— Что значит пропадала? Я работала. А тебя что Сюда принесло?

Пааво говорит, что он ездит в командировки по заданиям военного ведомства. Он будет занят этим до тех пор, пока в школах снова не начнутся занятия. А когда они начнутся, Пааво не знает. В общем, он, кажется, не расположен рассказывать о своих делах, а скорее хочет услышать, какая такая работа заставила хозяйку на целый день исчезнуть со двора. Амалия объясняет:

— Ты помнишь тот каменистый южный склон, что рядом с твоими землями? У отца он всегда был занят под картошку. А теперь, в годы войны, никто так и не удосужился проложить туда дорогу и вывезти навоз. Это поле ведь в стороне от других. И обрабатывалось оно совсем плохо. Нынешней весной я засеяла его овсом. Но лучше всего там уродился чертополох. И вот сегодня я наконец-то скосила этот чертополох и разложила на жерди, чтобы он больше не мозолил мне глаза.

3

Кажется, совсем недавно овес на поле Ийккала был синевато-зеленым, а теперь как-то сразу пожелтел. С шелестом падает овес перед косарем. Это Таави. Припекает солнце, пот льет со лба Таави, но он косит с упоением. Целое лето нужно было ползать, лежать в окопах, бегать согнувшись, и вот теперь наконец он может распрямиться, развернуться, держа в руках косу, по которой истосковался. Грохот войны, сотрясающий землю, здесь совсем не слышен. По крайней мере пока. Хотя день выдался солнечный, Таави косит с непокрытой головой. Стебли овса высоки, зерна полновесны.

Вдруг до слуха увлеченного работой Таави донесся пронзительный голос Амалии:

— Иди сюда, надо поднять забор, Торстикки повалила. Коровы треплют копенки ржи!

Таави будто не слышит. Работа завладела всем его существом, точно глубокий сон. Ему хочется видеть перед собой только широкую спелую ниву и слышать звук своей косы. Ни дрожи земли, ни слов команды — ничьей команды.

4

Таави с Амалией сообща подняли ограду ржаного поля и выгнали коров на пастбище. Но теперь ограда разделила их. По одну сторону — хозяйка со своим домом, по другую — батрак. Таави докашивает овес с остервенением. В деревне он попросил лошадь: копенки пора убрать под навес.

Таави в сердцах нагружает лошадь так, что та едва-едва тянет по полю сани. Он проклинает дрянную лошаденку. Плохо и то, что в доме нет даже грузовой тележки на резиновых шинах! Да, Таави очень раздражен. Ведь раньше Амалия никогда не намекала ему, что дом и хозяйство принадлежат именно ей и только ей, Амалии.

Амалия и сама, потрясена тем, что у нее вырвались эти слова, теперь она досадует на себя и раскаивается. Ведь она и раньше знала, что Таави — ветреник и волокита, стоило ли из-за этого позволять себе отплясывать на овсяном поле?..

Утром она обошла свои верши и теперь может зажарить к обеду окуней. Есть и свежий хлеб, и подрумяненная в печи каша. Все это любимые блюда Таави. Но он ест неохотно, фыркает, словно лошадь, которой после гонки дают прелое сено. Антти сидит рядом с отцом и поит котенка молоком из своей чашки. Таави смотрит на котенка прищуренными глазами и наконец говорит раздраженно: