Дуло помпового ружья смотрело прямо в лицо сидящему за накрытым обеденным столом седому пятидесятилетнему мужчине в дорогом белом костюме. Детина, ворвавшийся на второй этаж виллы, торжествовал. Небритая пунцовая рожа кривилась в наглой усмешке. За его спиной, жуя торчащую изо рта спичку, стоял похожий на волосатую обезьяну подельник, обеими руками прижимая к своему животу хрупкую молодую женщину и одетую в белое платье с рюшечками кудрявую девчушку лет восьми. Чуть поодаль, у залитого солнцем огромного окна-эркера, поигрывал длинным кривым ножом третий гость, недвусмысленно поглядывая то на сидящего за столом мужчину, то на парализованных ужасом заложниц. Выражение его мокрого от пота лица с глубоко посаженными крысиными глазками не оставляло сомнений в том, что, получив команду от главаря, он не задумываясь посадит на «перо» даже собственную мать.

– Засохни на месте и не двигайся, Бруно! – скрипучим голосом произнес здоровяк с небритой рожей, чуть дернув стволом дробовика. – Ты действительно думал, что после того, как твои уроды подмяли под себя мой бизнес, убив семнадцать моих людей и наплевав мне в душу, я тебя не достану?! Решил спрятаться от меня на Канарах, сволочь?! Что ж, лихо ты все это проделал… Жаль, я тебя вовремя недооценил тогда, в девяносто восьмом, когда на новоселье у Кащея ты якобы в шутку пообещал стать хозяином моего бизнеса. Проглядел я тебя, змея паскудного, но сейчас пришло время рассчитаться за все!..

Сидящий за столом мужчина в белом костюме, казалось, был совершенно глух и слеп от рождения. На троицу взмыленных головорезов, в руках которых находились его жена и дочь, он обращал внимания не больше, чем на доносящийся из приоткрытой двери на балкон тихий шум разбивающихся о скалистый берег острова зеленых волн Атлантического океана. Он целиком сосредоточился на еде. Наткнув на серебряную вилку нежный кусочек полупрозрачного акульего филе, он макнул зажатый в другой руке нож в соусницу, обмазал мясо розовым соусом из креветок и с аппетитом отправил деликатес в рот, облизав языком верхнюю губу и край аккуратно постриженных седых усов. На его ухоженном, но уже покрытом мелкой сетью морщин, загорелом лице не дрогнул ни один мускул.

– Ах, вот значит как! – ухмыльнулся главарь. – Значит, не боишься?! Виталь! Займись для начала мамочкой, пусть он посмотрит, что такое «испанский воротник». Когда эта сука начнет орать от боли, у него из ушей тут же повываливаются все затычки!!!

Он уже собирался толкнуть парализованную ужасом женщину в объятия поигрывающего ножом отморозка, но тихий голос сидящего за столом хозяина виллы остановил его: