Вторая попытка написать АИ про Никиту Демидова. Обратное попаданство — личность ГГ, пятилетнего Никиты Демидова переносится в тело мальчика живущего во второй половине двадцатого века. Никита проживает в чужом теле, в качестве симбионата целую жизнь и после смерти носителя возвращается обратно в свое время и свое тело.
ПРОЛОГ
Большой внедорожник летел сквозь ночную тьму и хлеставшие по угольно-черному кузову струи дождя. Машина, у которой отказали тормоза, глотала километры трассы с предельной для трехлитрового движка скоростью. Тем не менее казалось, что неминуемая катастрофа абсолютно не волнует ни водителя "гелика" — крепкого пятидесятилетнего мужика, ни сидящего справа пассажира — копию водителя, только по-другому одетую (ну и прически у братьев, а ехавшие в автомобиле были близнецами, были разные). "Пассажир" тоже был поразительно флегматичен, у него даже пальцы, державшие тлеющую сигарету не дрожали, а затяжки были спокойными и ровными.
— Ну что братцы-акробатцы, кажись все… пришла пора — прервал слега затянувшееся молчание, сидевший за рулем "старший".
— Есть такое ощущение, как будто тянет куда-то.
— И у меня что-то такое чувствуется. Да и "пепелац", чую, не остановить уже.
— Скоро "федералка", машин будет поболе, как бы кого не зацепить ненароком, все же самим уходить или цеплять кого за собой — разница существенная.
Часть первая
Глава первая
1729 год по Р.Х.
По самой середине Евразийского континента, от студеных берегов Северного океана, и почти до самого Каспийского моря протянулся горный уральский хребет — великий каменный пояс. Словно седой, но не потерявший силы страж хранит он границу, отделяющую Европу от Азии и бережет неисчислимые сокровища, хранящиеся в глубине его недр. Богата уральская земля рудами, золотом и драгоценными камнями, плодородными землями, лесами и водами. Как будто плети в руках великана, струятся от подножия уральских гор многочисленные ручьи, речушки и реки.
Одна из них — Чусовая, с древних времен служила дорогой сквозь уральские земли. По ее берегам издавна селились люди, по ее быстрым водам поднялись струги славного казака Ермака Тимофеевича, что шел воевать для русского царства сибирскую землю. Но нелегко покорялась людям красавица река. Каждую весну, почти двести лет подряд, открывались заводские плотины, наполняя реку обильными вешними водами для того чтобы сотни коломенок и дощаников груженых уральским железом, могли по глубокой воде спуститься до Камы и далее, через Волгу добраться до городов и весей европейской части Российской империи, укрепляя молодую державу и наполняя ее казну. На среднем течении реки, по обеим ее берегам речные суда поджидали грозные скалы-бойцы, словно сказочные воины вздыбившие каменные щиты навстречу смельчакам, дерзнувшим нарушить их покой. О скальную грудь иных бойцов разбивались в день десятки судов.
Вволю наигравшись с хрупкими корабликами, взяв обильную дань железом и кровью, грозные скалы нехотя отпускали караваны, ведомые мелкими букашками. Насмешливо глядели им вслед — дескать свидимся еще не раз, и поглядим отпустить вас подобру-поздорову или закрутить стремниной, разбивая о камни…
Глава вторая
1729 год по Р.Х.
Лежу, уставясь в потолок горницы, понемногу прихожу в себя. Мысли бродят в голове… разные. Основная мысль все-таки одна — ожидаемое долгие годы наконец совершилось. То что возврат рано или поздно произойдет я знал (вот только между состоянием "знать" и "пережить" разница существенная) чуть-ли не с самого начала, когда в далеком детстве, осознал себя приемышем в мальчишке двадцатого века у которого был брат-близнец. Неведомая, обладающая невообразимой силой, воля сделала из меня, то ли высокоразвитого паразита, то ли второго пилота, "кочующего" от одного брата к другому время от времени.
Эх братцы, братцы…. Где вы сейчас, в каких обителях пребываете?!
От осознания того что остался без тех, кто за прошедшие полвека стали мне больше чем братьями, заныло в груди, чувство тоски и одиночества остро ударило казалось в самую глубину души. В глазах защипало, но первые слезы омыли сознание горячей волной, а затем сознание окутала благодатная пелена забытья и я уснул.
Проснувшись через какое-то время убедился, что все пока мест все по прежнему — небольшая горница, закрытое окно, подремывающая около постели нянька. В теле ощущалась невероятная слабость, как буд-то я сутки без перерыва вагоны разгружал. С невероятным напряжением поднял руку и уставился на свой маленький пальчик, с одной стороны такой родной и знакомый, а с другой такой далекий и забытый (ну еще бы — я его почти шестьдесят лет не видел). Посмотрев на него какое-то время, опустил руку и начал потихоньку сбрасывать одеяло, жарко было невыносимо. Раздавшийся шорох разбудил няньку, она встрепенулась и уставилась на меня. Несколько секунд мы играли в гляделки, а затем нянька вскочила, хлопнула руками и кинулась из горницы.
Эпилог
Тульский завод — первенец среди демидовских заводов, готовился к очередной зиме. Ветер развеивал дымы выпустивших последний чугун домен, заводской пруд обмелел и больше не мог напитывать энергией падающей воды механизмы и знакомый с далекого детства равномерный перестук молотов в передельных амбарах затих до весны. В демидовской усадьбе многочисленные работники начали слом ветхих построек — строительство нового жилища, должного стать самым роскошным строением в Туле началось.
На далекий Урал, в нашу Невьянскую вотчину, по зимнему пути поехал доверенный приказчик — столбить за Демидовыми знаменитую гору Благодать, что в сорока верстах от Нижнетагильского завода. Наша семья в полном составе собралась в дорогу — дела в Петербурге требовали хозяйского пригляда. А мне следовало готовиться к представлению столичной знати в качестве "золотого мальчика". Надеюсь что быть "избранным" мне будет по плечу и темная сторона силы не переманит меня на свой путь.
Конец первой части.
