Гаврила Скворцов был сын самых достаточных мужиков в Грядках. В их роду все отличались трудолюбием и заботливостью. Когда объявлена была воля, Скворцовых было три брата, и был еще в силе старик, их отец. Но потом один брат отделился, другой пошел в солдаты и попал под пулю на войне в Турции. Старик тоже вскоре свалился; во всем доме остались только Илья с Дарьей, родители Гаврилы. Первые дети у них не жили, все умирали от плохого ухода. Но последним мальчиком они очень дорожили. Он у них был "поскребыш", Дарья после него перестала родить и им хотелось вырастить его на утешение под старость. Гаврила выжил и стал подниматься на ноги. Год от года он креп телом и умом, делался смышлененьким, любознательным. Едва он научился выговаривать слова, как стал закидывать отца с матерью вопросами на каждом шагу. В особенности он надоедал расспросами, когда его куда-нибудь брали: на мельницу, на базар, в город. Он допытывался, как зовут встречную деревню, много ли есть деревень, есть ли такие города, как их город. Ему отвечали, что знали: что деревням всем несть числа, что из городов есть Москва, в которой одних церквей сорок сороков; есть город Питер, где живет царь, который все равно что земной бог. Есть другие царства, в которых люди и говорят-то не по-нашему и которые в нашего бога не веруют, а молятся незнамо кому. Наш бог живет на небесах с ангелами и угодниками, а их -- незнамо где; и такая вера не одна, а их на свете семьдесят семь. Говорили мальчугану, что земля так велика, что ей конца-края нет; стоит она на трех китах, и если один кит хвостом вильнет -- солнце взойдет, другой вильнет -- солнце сядет, а как третий кит шевельнется -- тогда начнется "светопреставление". На месяце -- говорили -- видно, как Каин Авеля убивает. Звезды -- это людские души; как человек помрет, так и его звездочка угаснет. Мальчик до школы очень доверчиво относился ко всем этим рассказам, но когда он походил в школу, послушал беседы учителя об устройстве мира, почитал книжек, то он понял, что многое, что ему сообщалось, были просто басни. И когда он после этого слышал эти рассказы, то он уже оспаривал их, доказывал вздорность и с жаром говорил, что знает это достоверно. Иной раз он убеждал тех, кто его слушал, иногда же его речи были -- что в стену горох, тогда он раздражался и начинал глядеть на того, кто оказывал такое упрямство, с неприязнью: или едко вышучивал его, или же говорил какую-нибудь грубость.
В работе старательностью он задался в стариков. Он без понужденья брался за все, что ему было подсильно, и так во все втянулся, что к восемнадцати годам по крестьянству он мог сделать что угодно. Когда не было работы в поле, он копался на задворках. Там он развел небольшой сад. Натаскал из лесу диких яблонь, смородины, малины, ореховых кустов; все это насажал рядами. Когда яблони прижились, он сам их привил. Он прививал яблони и другим, кто пожелает, и делал все это всегда охотно. Отличался он способностью и в других делах: ему ничего не стоило составить какой-нибудь приговор, смекнуть любой расчет, разверстать в покосе клин травы, уставить расстроившийся плуг. Илья головой был слаб; от чего он всегда изумлялся, как это парень так легко соображает. Он думал, что сын с такими способностями далеко пойдёт. Такие головы нужны. Вот войдет он в годы, уж непременно его выберут в старосты, а тогда ему придется ходить в волость, там увидят его смышленость многие, как-нибудь заметит начальство, и ему придется верховодить не одним крестьянским миром. Старуха держала в голове свое. Она ничего далеко не загадывала, а думала только, какую из сына извлечь пользу. Ее прежде всего занимала забота о женитьбе сына. Думала она об этом по двум причинам. Во-первых, ей нужна была теперь помощница: как-никак, а она уж человек немолодой, во всякий след ей уж трудно соваться, у ней хлопот полон рот в будни и в праздник; другая баба будет им далеко не лишняя. Во-вторых, ее соблазняла самая свадьба. Она думала, что они свадьбой заставят говорить весь округ. Они живут, слава богу, хорошо; жених из себя любо-дорого посмотреть, притом один сын, в солдаты ему не идти, невесту можно взять какую захочешь; на свадьбу раскошелиться им тоже есть из чего. Нужно хоть раз в жизни себя показать да людям в глаза пыль пустить.
И они чисто представляла себе длинный веселый поезд, нарядных "ублаготворенных" гостей с веселыми песнями, по целым дням толпящийся у их двора народ. А какую невесту-то они отхватят, а какой сундук добра-то от нее привезут! "Напрасно вы ластитесь, родимые матушки деревенских невест: не бывать нам с вами родными по целый век. У вас еще для этого кишка жидка!"