Роман Сенчин — родился в 1971 году в городе Кызыле. Проза публиковалась в журналах “Дружба народов”, “Новый мир”, “Знамя”, “Континент” и других изданиях. Автор книг “Афинские ночи”, “Минус”, “Ничего страшного”, “Иджим”, “Елтышевы”, “Информация”. Живет в Москве.
В сентябре 2010 года у самолёта Ту-154, летевшего из Якутии в Москву, отказала система электроснабжения. Лётчикам чудом удалось посадить самолёт на заброшенном аэродроме посреди тайги. Кажется, этот реальный случай лёг в основу рассказа Р.Сенчина, но главным героем истории стал вовсе не пилот…
1
Шулина в поселке не любили. Во-первых, какой-никакой, а начальник, а во-вторых, торчал у него в голове один пунктик (некоторые и прямо говорили — дурь), который усложнял людям жизнь. Ну, пусть прямо так уж не усложнял, но и не облегчал, хотя условия для этого облегчения вроде бы были, — вот, в каких-то трех километрах от поселка. Но Шулин мешал, и его не любили…
Поселок назывался не слишком благозвучно — Временный.
Основали его в начале тридцатых годов действительно как временный пункт на пути этапов, которые тогда гнали и гнали на Север. Сначала на берегу реки Изьвы построили барак и пристань, казарму для конвоя, потом контору, столовую, лавку… К пристани причаливал пароходик, в него загружали сначала раскулаченных, потом врагов народа и уголовников, спецпереселенцев, власовцев и пособников и везли за полярный круг на угольные шахты, флюоритовые, титановые рудники…
Поначалу постоянного населения во Временном не было, но постепенно понадобились кочегары, сторожа, повара, могильщики, врачи… То одного, то другого зэка-доходягу оставляли здесь умирать, а если кто выживал, оформляли на местные работы; появились и женщины, а там и ребятишки стали рождаться.
В конце сороковых организовали во Временном леспромхоз, оленеводческое хозяйство, возвели цеха рыбообрабатывающего заводика; пристань превратилась в порт, и вдоль берега протянулись ряды складов из шпал. Стала ощущаться нужда в рабочих руках, и потянулись сюда вольнонаемные. После амнистии в пятьдесят третьем из катящегося с Севера потока осело человек с полста освобожденных. Население вскоре перевалило за тысячу. Во время хрущевских перекроек появился Временский район.
2
В последнее время Алексея Сергеевича все чаще, да почти постоянно, донимали воспоминания. Конечно, не сидел он на лавочке, погруженный в них, но когда занимался делами в ограде или шагал по улице, когда пытался уснуть вечером — вдруг возьмет, да и накатит прошлое. И далекое, и совсем недавнее.
Да, прощелкали годы, как распаренные орехи на здоровых зубах, и вот уже пятьдесят два. Дети выросли и разъехались — сын в Сыктывкаре, дочь в Ленинграде. С той поездки все мечтала, еще девчонкой, там жить, и вот сбылось. Муж у нее, дочке три года, денежная работа…
И сын, и дочь ненавязчиво, но часто и, кажется, искренне предлагали родителям переехать. Что уже здесь? Да, привыкли, жизнь прожили, но ведь тяжело. Купить квартиру хоть в Печоре, а лучше в Сыктывкаре; можно и южнее что посмотреть. Наверняка в Костроме, Вологде, Кирове найдется подходящий вариант. Деньги соберут, деньги вообще-то есть. Или на родину Алексея Сергеевича вернуться. Климат там мягкий. Родня…
Выслушав детей, Мария смотрела на Шулина, она всегда на него смотрела в сложные моменты, с первых же дней замужества зная, что он — главный. (Конечно, бывали размолвки и даже ссоры, возникала усталость друг от друга, но ссоры быстро гасились, усталость исчезала. Да и как долго дуться, когда друг без друга невозможно.) Шулин под ее взглядом ежился и отвечал сыну или дочери:
— Куда теперь мотаться… Судьба нас здесь соединила… Да и неплохо нам с мамой здесь. Да, Маш?