Убойные ребята

Серегин Михаил Георгиевич

Жизнь помотала двух боевых друзей Володю Свиридова и Афоню Фокина. Так помотала, что пришлось им стать профессиональными киллерами. И получили задание босса – убрать авторитета по кличке Боцман, лидера довольно крупной преступной группировки. И когда они добрались до своей жертвы, оказалось, что место Боцмана уже занял другой авторитет – Китаец. Вот незадача – на Китайца-то у них заказа не было! Но все дело в том, что бандит хорошо осведомлен об их прибытии. Так что теперь им надо не заказ исполнять, а спасти свои жизни. Ну что ж, повоевать они всегда готовы…

Пролог с асфиксией

Лучи нескольких настенных ламп собрались щупальцами в круг и больно лезли в глаза. Боль была тупая, назойливая, словно кто-то давил пальцами на глазные яблоки. Человек закрыл глаза, но и это нисколько не помогало. Голова нещадно кружилась. Человек произнес несколько слов и привычно не узнал своего голоса:

– Опя-ать… наверно, скоро крякну.

Он открыл глаза и мутно уставился в свое отражение в огромном, от пола до потолка, чуть затемненном трюмо напротив. Зеркало скрадывало болезненную, с желтизной, бледность одутловатого лица, тяжелые коричневатые круги под припухлыми глазами, но оно не могло скрыть ни отвисших небритых щек, ни складок на жирной шее, ни вертикальных морщин, прорезавших лоб. Угрюмой, нездоровой оцепенелости всех черт оно тоже скрыть не могло… В инвалидной коляске развалиной Колизея дотлевало громадное, расслабленное, как выжатая губка, тело.

– Да, – сказали толстые губы, – неча на зеркало пенять, коли рожа крива.

Напротив паралитика в глубоком черном кресле возникло движение, приглушенное кашляние, а потом свет выхватил лицо. На лице прорезалась белозубая усмешка, и человек в черном костюме сказал:

Первая часть, курьезная: Таких не берут в супермены

Глава 1

ЗАКАЗ, ИЛИ ПОЛГОДА СПУСТЯ

Влад прицелился и всадил пулю в очкастый глаз Лаврентия Павловича Берии.

После этого он отложил в сторону пневматический пистолет и лениво перевернул газетную страницу. Зевнул. Газеты он использовал как хорошее снотворное. Он помнил слова своего покойного родителя, бравого полковника воздушно-десантных войск Антона Сергеича Свиридова: «Если испортился сон, затверди устав или, еще лучше, прочти передовицу "Правды". Из многих глупых и очень глупых солдафонских мыслей, высказанных полковником Свиридовым, эта мысль была наименее несносной и наиболее полезной для его старшего сына Владимира. Когда ему не спалось, он открывал прессу и уже через несколько минут засыпал.

Газетная заметка, которую он только что прочитал, сна у него не вызвала. Даже потуг на сон. Статейка была тиснута в примечательной рубрике «Криминальные сводки» и живописала очередную выходку Афанасия Фокина, лучшего, да и, пожалуй, единственного друга Свиридова. Фокин отмечал какой-то праздник и до того набрался, что поехал кататься по городу пьяный на машине, которую купил накануне. Почтенный Афанасий возомнил, что купил кабриолет, и для подтверждения этого мнения извлек из гаражных завалов «болгарку» (режущий инструмент по металлу с абразивным кругом) и, распилив стойки салона, снес крышу. Несчастная «девятка» действительно стала кабриолетом. Это привело Фокина и двух его подружек в восторг, и они решили покататься, на ходу распевая песни и распивая спиртное. Дело было ночью, девицы разделись догола и безобразничали. Чуть ли не на центральной площади города Фокин машину остановил и тут же принялся заниматься с девушками сексом.

Жильцы близлежащих домов вызвали милицию.

Милиция начала гоняться за нарушителями общественного порядка. Менты тоже оказались не совсем трезвы, так что веселье только начиналось. «После длительной погони со стрельбой и нецензурными выражениями с обеих сторон, – пропечатывал газетный борзописец, – нарушители были задержаны. Фокин, будучи мертвецки пьян, заснул за рулем и врезался в рекламный щит с символичной рекламой "Game over" (против наркотиков). Game Фокина, как выяснилось, в самом деле была over – доигрался. Сам главный нарушитель общественного спокойствия даже не почувствовал удара: он мирно спал на баранке руля. А вот с девушками вышло хуже: одна из них вылетела из новоиспеченного "кабриолета" и шлепнулась в фонтан, а вторая плюхнулась о бортик упомянутого фонтана.

Глава 2

ТРАНСПОРТНЫЕ ТРУДНОСТИ

Свиридов был элитным киллером, принимавшим заказы только от одного человека – от Валерия Маркова. Последний предпочитал не светить Свиридова, потому что умный человек раньше времени никогда не раскроет припрятанного на решающий момент козырного туза. Марков имел широкие связи, вплоть до кое-кого в руководстве ФСБ, он контролировал крупнейшую в Поволжье ОПГ, и потому к его услугам прибегали очень серьезные люди. Такие, как те, что заказали Боцмана и Китайца.

Свиридов работал с Марковым уже несколько лет. После того как в девяносто третьем был расформирован Особый отдел ГРУ «Капелла», в котором шесть лет на госзаказах работал капитан Свиридов, он оказался, грубо говоря, на улице. Впрочем, долго это продолжаться не могло, потому что в то жестокое время люди с такой высокой квалификацией, как у Свиридова, были востребованы моментально. Достаточно сказать, что Особый отдел «Капелла» под крылом госаппарата занимался выполнением заказов от властных структур. Заказы были вполне определенными: устранение нежелательных фигур, преимущественно криминал-бизнесменов первой волны, а также персон из других малоприятных категорий – несговорчивых политиков, сующих носы не в свое дело журналистов.

И так далее.

После расформирования отдела бывших спецов «Капеллы» привлекли к участию в первой чеченской войне. Среди этих экс-»капелловцев» фигурировали имена Владимира Свиридова и Афанасия Фокина.

Впрочем, Свиридов закончил свою военную карьеру очень скоро, уже в девяносто четвертом, – номинально в связи с ранением – и в середине девяностых вернулся на родину, где из родственников у него остался только брат Илья. Свиридов совершенно искренне полагал, что совершил на своем веку слишком много зла, чтобы продолжать зарабатывать себе на жизнь отточенным долгими годами искусством убивать. Наверно, что-то сдвинулось у него в психике. Он сам так думал. Однако теории хороши… только в теории. Завязать не получилось. Потому что с первых же дней пребывания на родине его угораздило связаться с криминальной группировкой, которую возглавлял некий г-н Марков по прозвищу Китобой. Впрочем, у Свиридова не было иного выхода.

Глава 3

ПОШЛАЯ, КАК ЖИЗНЬ, ИСТОРИЯ

Юля припарковала свой красный «Хендэй Соната» у трехэтажного белого здания, которое было ей хорошо знакомо. Она раза два или три останавливалась здесь на постой. Гостиница была не ахти, не чета владивостокским, новосибирским и особенно московским. Тремя этими городами и исчерпывался список больших населенных пунктов, в которых приходилось бывать Юле. Она давно хотела попутешествовать за рубежом, средства позволяли, но не позволяли, так сказать, спонсоры. Хотя нет, слово «спонсор» перестало быть актуальным года как два уже; сейчас богатые папики предпочитали камуфлироваться более обтекаемыми словами типа «меценат», «компаньон» и даже «друг детства». Заменяя этим упомянутое слово «спонсор», в народном понятии едва ли не эквивалентное слову «сутенер». Нет, скорее нечто среднее между «сутенером» и «ворюгой», только очень крутым и потому еще более ненавистным. Юлины «меценаты» и «компаньоны» объединились в одном лице – в бугристом и скуластом лице Вадима Орехова по прозвищу Грек. Этот Грек в свое время прославился тем, что среди бела дня на площади расстрелял чеченского авторитета Казбека с пятью сподвижниками. Разумеется, не в одиночку. Прокурор города, который с покровителями Грека еженедельно выезжал на пикники, едва ли не в прямом эфире назвал того, кто убил кавказцев, благодетелем всего Приморья. Греку ничего не было, хотя имя убийцы знали чуть ли не все.

Юля называла это дальневосточным синдромом. Это когда очевидное преступление остается безнаказанным, потому как закон что дышло – куда повернешь, то и вышло. Ведь это особенно удачно выходило в Приморье, которое ближе к Токио, Сеулу и Пекину, чем к столице собственной страны. Дальневосточный синдром БЕЗНАКАЗАННОСТИ. Юля давно знала, что в Приморье как нигде в России власть срослась с бандитизмом. Знала – то есть не по красивым словам, а по собственному опыту и из собственной жизни вынесенным урокам поняла.

Она вошла в вестибюль гостиницы и даже бровью не повела, когда торчащий за стойкой рослый молодец выпучил на нее глаза, как будто увидел голливудскую знаменитость. Юля давно свыклась с тем, что она красива, и порой ослепительно красива, и эта привычка давно превратила восхищение и комплименты со стороны других людей в обыденность, скучную и утомительную. Она ненавидела, когда мужчина начинал делать ей комплименты. Юля всегда ждала, что это вот-вот выплеснется в явную грубость и необузданность. Потому она спокойно оборвала служителя гостиницы, когда он попытался преподнести ей коряво слепленный комплимент, и небрежно подала ему двумя пальцами свой паспорт.

– Строгина Юлия Павловна, – прочитал тот. – Что, в самом деле строгая?

– В самом деле, – отозвалась она. – Давайте ключ, я хочу спать.

Глава 4

ОСОБЕННОСТИ ПРИМОРСКОГО АВТОСЕРВИСА

Свиридов проснулся оттого, что кто-то бубнил над ним. Нет, не прямо над головой, но в нескольких метрах от него, а потом лязгнул замок и рявкнули:

– На выход!

Владимир приподнял голову и начал продирать глаза. Из окружавшего его тумана и выступающих из него мутных полукружий в желтой дымке начали проступать контуры фигур. Лица. Ближе всех к нему выкристаллизовался тот самый грузный майор милиции, с желтым лицом и выпуклыми водянистыми светло-голубыми глазами. Кажется, Иван Филиппович его зовут, майора.

Рядом зашевелился Фокин. Владимир вскочил и сел.

– На выход! – повторно выговорил майор.

Глава 5

ЕСЛИ ЭТО МОЖНО НАЗВАТЬ ОТДЫХОМ…

Починенная Арамом «Хонда» шла плохо. Пару раз заглох двигатель, хотя Свиридов повел машину не по той лесной грунтовке, по которой они приехали к этой проклятой автомастерской, а вдоль реки по асфальтовой, хотя тоже довольно плохонькой дороге. Фокин, в окровавленных бинтах, уже тяжело захмелевший со свиридовского спирта, крутил головой, поминутно вытирал лоб и бормотал:

– Приехали… приехали, называется, шашлычков поесть… отдохнуть…

Через три километра от автомастерской они наткнулись на знак объезда. Просела почва, и запал перегородил трассу. Объезд вел в гору, и Свиридов, отчаянно ругаясь и уже сам время от времени перехватывая у Фокина спирт, повел машину вверх. Дергаясь и испуская тяжелый, захлебывающийся рев, «Хонда» вскарабкалась на холм и тут заглохла. Фокин опрокинул в глотку последние капли спирта. По всей видимости, машина сделала то же самое с бензином, потому что все потуги Свиридова завести ее остались безрезультатны. Или же снова полетел движок. Скорее всего, престарелое детище японской автопромышленности просто не было уже рассчитано на такие нагрузки.

Фокин мутно трепыхнулся на кресле, и Свиридов окончательно убедился, что Афанасий Сергеич смертельно пьян. Уделался от огорчения, называется.

– Что… не едем? – вопросил он, откидывая со лба спутанные волосы.