День предстоял долгий.

Нестерпимо жаркий, безумно влажный.

Расплавленный солнечный шар замер прямо над вершиной каменной пирамиды, словно раздумывал, двигаться ли дальше к горизонту или заставить распростертую у подножия землю трескаться от зноя еще активнее.

"Один… Два… Три…, — считал про себя старый жрец, медленно спускаясь по ступенькам. — Уф-ф. Остановка".

День предстоял долгий.

Излишне суетный, предсказуемо нервный.

20 июня 2012 года Егор Лукошкин брился в ванной и перебирал, словно лепестки на ромашке отрывал, невеселые мысли. Каждый год в этот летний день накатывала хандра, хотелось ныть и жаловаться.

Потому что Лукошкин терпеть не мог дни рождения. Причем — в одинаковой степени неприятности как свои, так и чужие. И чья только голова придумала столь извращенный праздник? Улыбаясь и пожимая руку юбиляру, восторженно трындишь человеку совсем не то, что на самом деле о нем думаешь. А когда приходит твой час, начинаешь с подозрением внимать гостям: превозносят, например, профессиональные качества именинника, но что конкретно имеют в виду, на что намекают, что прячут между строк? Нет, дни рождения — это галера, рабская повинность. Одни подарки чего стоят. Мечешься, выбираешь, вручаешь, нервничаешь потом: понравится-пригодится ли человеку презент. Хоть и придумали в качестве успокоения присказку про дареного коня, ну так все равно каждый норовит в "зубы" заглянуть.

"ПЕСНЬ про филолога" — старый мотив в периодически вспыхивающих ссорах с женой. Результат полной профнепригодности по отношению к жизни. Последствия неправильного выбора, сделанного еще в юности.

Егор очнулся накануне десятого класса — последнего, выпускного. Над головой, как дамоклов меч, повис вопрос — а что дальше? По сути — риторический. Потому что ответа Лукошкин не знал. Родители тоже растерялись и решили переложить ответственность на чужие плечи: через знакомых нашли психолога, отвезли ребенка на консультацию. Пусть специалист определит, к чему у недоросля склонности, и в какой вуз следует подавать документы.

Егор, повинуясь указаниям молодой, не намного старше его, девушки раскладывал цветные карточки, дорисовывал картинки, ставил в клетках "птички" рядом с вопросами анкеты. Вердикт психолог вынесла с одной стороны, простой — "ваш сын — гуманитарий", а с другой не внятный. Родители рассчитывали услышать название вуза, но таких рекомендаций не прозвучало. Молодой человек должен выбирать сам.

Егор задумался. С характеристикой психолога согласился: сочинения ему всегда удавались, а вот в естественных науках, а особенно в точных, разбирался слабо. Значит, дорога одна — на филфак.

РАЗГОВОР за столом легко перепрыгивал с темы на тему и не отличался оригинальностью. Под закуски (

оливье, винегрет, "Мимоза", селедка под шубой и мясная нарезка

) в основном вспоминали смешные истории из жизни двух именинников, совместную встречу Нового года на даче у Нелюбиных, о потопе, случившемся в квартире Лукошкиных пару месяцев назад, последствия которого еще не успели окончательно устранить. Когда на столе появилось горячее (

печеная картошка и тушеная баранина

), настало время обсудить проблемы на работе. Нелюбин жаловался на капризных клиентов, которые научились сравнивать цены у конкурентов, Ирма, домохозяйка со стажем, приглашала посмотреть ее очередное увлечение — многоуровневые клумбы-водопады. Лиля пыталась процитировать виртуозную бессмыслицу из текста очередного автора. Но потом заметила, что муж с самого начала застолья ни слова не произнес. Даже Лена успела посетовать по поводу нерадивых студентов, даже "гость+" Андрей то и дело смеялся, когда за столом вспоминали что-нибудь забавное. А вот Егор хмуро молчал, видимо, утренняя хандра до сих пор не выветрилась.

— А у Гоши новая работа, — решила Лиля приобщить супруга к всеобщему разговору. — Он ведет семинар. Сам разработал.

Вилки и ножи звякнули, одновременно опустившись на тарелки.

— Вёл, — поправил жену Лукошкин. — Сейчас каникулы до осени.

НАД столом сгустилась неловкая тишина.

Егор продолжал хмуриться, пытаясь понять, почему его версию посчитали неприемлемой. Лена надула губы, приготовившись оспаривать свою позицию до конца.

— А, по-моему, очень даже интересно, — Лиля попыталась защитить репутацию мужа. — По крайней мере, уж точно оригинально. — И, заметив, что Карева собралась возразить, быстро сказала: — Но мы так увлеклись, что забыли про десерт, который давно пора подавать.

И хозяйка кивнула женщинам, призывая помочь.