Я сидела в машине, откинувшись на спинку, с тоской жевала холодные пирожки и внимательно слушала. До чего же я не люблю холодные пирожки! И до чего занудную работу нам, частным детективам, приходится иногда выполнять. А еще говорят, что мы дорого берем. Да за такое надо платить в три раза больше, а молоко за вредность выдавать два раза в день.

В наушниках назойливо жужжали голоса, доносились звуки шагов, обрывки каких-то разговоров, какой-то непонятный гул, какой-то непонятный скрип. В отчете я такое называю: «нормальный рабочий шум большого магазина». И весь этот нормальный, а по сути дела, совершенно ненормальный, шум перекрывал голос, ставший мне за два дня непрерывной слежки настолько знакомым, что я, кажется, запомню его теперь на всю оставшуюся жизнь. Сейчас голос произнес:

– Девушка, мне этот комплект покажите, пожалуйста! Нет, нет, не этот, а тот, который справа, розовый в крапинку…

Розовый ей хочется посмотреть, и обязательно, чтобы в крапинку. Интересно, в какой отдел ее сейчас занесло? Вообще, давая согласие следить за ней, я никак не ожидала, что эта энергичная дамочка будет метаться по магазинам с таким упорством и такой скоростью. Похоже, она решила побывать везде, куда только может ступить нога покупателя. И времени она не щадила: ни своего, ни моего. Ее, кажется, интересовало все: в «Посуде» и «Тканях» она проводила столько же времени, сколько в «Сувенирах» и «Товарах для новорожденных». Она разглядывала, щупала, приценивалась, но ничего не покупала. Более того, ничего она в этих магазинах покупать не собиралась. Я это поняла еще вчера.

Мысль назначить встречу для передачи информации в каком-нибудь достаточно людном отделе супермаркета была неплоха и довольно легко осуществима. Так что я следовала за моей подопечной как тень, а магнитофон записывал каждую ее фразу, каждое слово. Но ни одной подозрительной встречи, ни одной подозрительной реплики я выделить не могла. Причем я уверена, что о слежке она не подозревала. То есть дамочка вполне могла предположить, что за ней следят, и поэтому соблюдала чрезвычайную осторожность. О моей скромной особе, ручаюсь в этом, она не имела никакого представления. Я ни разу не подошла слишком близко, ни разу не встретилась с ней глазами. А если мы и встретились пару раз за эти два дня, она все равно меня не запомнила. В моей машине имелся в запасе небольшой гардероб, так что я имела возможность постоянно менять шляпки и кофточки – первое и главное, что видит женщина. Спросите у женщины, какие глаза у ее собеседницы, и она затруднится ответить, а вот шляпку опишет со всеми подробностями.

И вот уже два дня, как я хвостиком мотаюсь за Ларисой Витальевной. Не знаю, как мой клиент, но я на сто процентов уверена, что если бы Вересов послушался меня и тихо-мирно поговорил с женой, то сэкономил бы кучу «зеленых» и в два раза больше своих драгоценных нервов, которые, как известно, в отличие от долларов, восстановить нельзя.

Ага, вот и моя подопечная! Куда теперь отправимся? Оказалось, совсем недалеко. Лариса Витальевна остановилась перед входом в кинотеатр, долго разглядывала афишу, потом решительно направилась к кассе.

Я торопливо выбралась из машины. Правильно, темный полупустой зал кинотеатра – идеальное место для тайной встречи и передачи сведений. Действует наша Лариса Витальевна прямо как по учебнику для начинающих шпионов. Если, конечно, такой учебник есть… А мы вроде бы идем к финишу. Кажется, я все-таки дождалась, хотя буквально полчаса назад уж совсем было решила, что и этот день ничего не даст. Интересно посмотреть, с кем моя подопечная сейчас встретится.

Пробегая к входу, я мельком взглянула на афишу: «Травиата», фильм-опера! Да, конечно, Верди – гениальный композитор, а Дзеффирелли – гениальный режиссер, но… Кто по доброй воле пойдет смотреть в кинотеатре фильм-оперу? Или очень большой любитель этого искусства, или тот, кому на какое-то время необходимо укрыться в темном зале.

Предъявив билет пожилой контролерше, которая с гораздо большим интересом посматривала в сторону игровых автоматов, где два пацана резались в бильярд, чем на синенькие бумажки, которые совали ей редкие зрители, я скользнула в зал следом за Ларисой Витальевной.

Вересов позвонил около десяти часов утра. Видно, приехал в свою фирму, разобрался с текущими делами – и сразу к телефону. Еще бы: по сути дела, на кону стояли и его семейная жизнь, и существование фирмы, которой он очень дорожил. Так что стремление побыстрей узнать результаты моей работы вполне понятны.

Я попросила его приехать и, по возможности, в самое ближайшее время. «Де-факто» я свою работу закончила, и теперь мне хотелось побыстрей закончить ее «де-юре».

– Каковы результаты? – не удержавшись, спросил Вересов.

Я понимала его нетерпение, но рассказывать что-либо принципиально не стала.

– Геннадий Валентинович, вы же понимаете, что по телефону я вам ничего сказать не имею права. Разговор сугубо конфиденциальный.

Среди моих знакомых, это я точно знаю, ходят легенды о моей интуиции, о предчувствиях, которые всегда сбываются, и всякой прочей подобной ерунде. Но клянусь, нисколечко, вот ни капельки тревоги я не испытывала, приближаясь к собственной лестничной площадке. Размышляла только о том, возиться ли с макаронами или сунуть пару котлет в микроволновку. Но тут же меня осенило: какие макароны, какие котлеты! – дневную порцию калорий я сегодня получила от пиццы, шампанского и конфет. Интересно получается: чем больше заботишься о фигуре, тем больше думаешь о еде… Хотя как же не думать, если постоянно влачишь полуголодное существование. Так что у меня было только одно предчувствие: ужинать сегодня придется стаканом кефира.

Даже когда я уже увидела этого мужика у своих дверей, я еще не встревожилась. Может быть, потому, что была слишком занята: подсчитывала принятые за день калории, коих насчитала около трех тысяч. Явно больше, чем мне полагалось. Такие вот дела. Можно сказать, как птичка питаюсь, как колибри, и все равно плохо. Занудное это дело – подсчитывать калории, всегда их оказывается перебор. Что, естественно, всегда раздражает. Понятно, настроение было не из лучших.

А тут еще какой-то бомж – другого места не нашел – разлегся у моего порога, как на собственном диване! Вообще-то наш подъезд и бомжи, и шпана стороной обходят. У нас такие боевые бабки-пенсионерки живут, что всех латрыг давно расшугали. Я даже удивилась, как этому удалось мимо них прошмыгнуть. Наверное, поздно пришел, когда все уже по квартирам попрятались.

Меня совершенно не интересовало, кто такой разлегся на моей лестничной площадке, но разглядеть незваного гостя все же следовало. При ближайшем рассмотрении он оказался не слишком похож на бомжа. Голова его была повернута так, что лицо оказалось в тени, но все равно видно, что мужчина чисто выбрит. Перегаром тоже вроде не несло. Одет в приличный костюм, не обноски какие-нибудь, на ногах дорогие мокасины. Только ноги эти выглядят странно: одна напряженно вытянута, другая неловко подвернута – в такой позе не уснешь. Может, шел человек по своим делам и у самой моей двери ему плохо стало?

Ну-ка, посмотрим, в чем здесь дело… Я присела на корточки, коснулась руки. Теплая. Уже смелее потянула на себя запястье и попробовала нащупать пульс. Странно, обычно мне это сразу удается, а тут никак. Ладно, поищем на шее, там пульс слышен лучше всего… Под моей рукой голова мужчины тяжело качнулась на бетонном полу, повернулась, и… на меня уставились открытые незрячие глаза.

Спала я в эту ночь отвратительно. Даже не спала, а дремала урывками. Бывает так иногда при нервном возбуждении. Задремлешь, потом просыпаешься, и кажется тебе, что уже утро. А посмотришь на часы – всего полчаса прошло. Но спать совершенно не хочется… Поворочаешься с боку на бок, посчитаешь баранов: белых отдельно, черных отдельно, забудешься и снова задремлешь. А через полчаса опять просыпаешься. Так всю ночь и промучилась.

А утром, когда подошло время вставать, уснула. Да так крепко, что не слышала, как будильник суетился, пытался меня поднять. Но ничего у него не вышло. Когда проснулась и посмотрела на часы, оказалось, что уже одиннадцатый час… Давно со мной такого не случалось.

Настроение у меня, естественно, было далеко не рабочее. А денек ожидался довольно напряженный. Прежде всего нужно было ехать в «Химсинтез» к Вересову и разбираться с утечкой информации. Такие дела всегда сложные, и соображалка должна работать как следует, на высшем уровне. А у меня голова черт знает чем забита и не только на высшем уровне, но и на самом низшем, примитивном, соображала плохо.

Во второй половине дня надо было отправляться в райотдел к Мельникову. Договорились, что приеду после двенадцати. Надо в качестве свидетеля написать отчет о встрече с покойником на моей лестничной площадке. И при этом голова тоже должна работать как следует: писать следует аккуратно, осторожно, чтобы никто потом ни к одному слову придраться не мог. И чтобы не связали этого типа с моей работой.

Прежде всего я нашла визитную карточку Вересова и позвонила ему. Сказала, что обстоятельства меня задерживают и я приеду несколько позже.

Из неги глубокого сна Марину вырвал резкий телефонный звонок. Она недовольно потянулась и вынырнула из-под теплого одеяла. Андрей тихо посапывал рядом, на лице его застыло сосредоточенное выражение. Ничего-то его не волнует, кроме проклятого бизнеса. Кажется, и во сне он продолжает заниматься делами и совершенно не представляет, на что она способна. Марина улыбнулась собственным мыслям и взяла телефонную трубку. На безымянном пальце у нее поблескивало дорогое колечко с брильянтом, но она бы с удовольствием сменила его на обручальное.

– Алло, – мягко протянула Марина в ночной тишине.

Внезапно ее лицо стало злым, и вся кошачья грация куда-то исчезла, растворилась в потемках. Она судорожно поправила бледно-розовый пеньюар, сползающий с плеч.

– Привет, – поздоровалась Марина и принялась тормошить Андрея. – Опять твоя Светка звонит, – раздраженно бросила она. – Нет покоя ни днем, ни ночью!

– Она же такая беззащитная, – оправдывался Андрей, протирая глаза. – Наверное, что-нибудь случилось!

В семь утра я уже открыла глаза и поняла, что проснулась окончательно. Сказалась привычка последних дней вставать ни свет ни заря. Хотя в принципе я очень даже люблю поспать утром подольше. Решив, что потягиваться в постели бесполезно, я отправилась умываться, мимоходом заглянув на кухню и стащив из холодильника бутерброд. Почему-то за ночь мой желудок сильно проголодался, а я привыкла во всем ему потакать, благо фигура от этого пока не страдает.

Сегодня я предполагала поближе познакомиться с приятелями Андрея, а заодно и наведаться в небезызвестный музей, в стенах которого реликвию из Дании едва не похитили. Так что программа намечалась весьма обширная. Тем не менее я не стала отказываться от ежедневного ритуала и занялась обычным тренингом, заменявшим мне утреннюю гимнастику. Я предпочитала всегда быть в форме и заранее готовиться ко всяким неприятным сюрпризам. Мое главное жизненное правило – полагаться во всем исключительно на себя. Кстати, оно меня еще ни разу не подводило, раз я все еще жива и вполне довольна собой. Летние тренировочные сборы я выдержала отлично и собиралась продолжить в том же духе. Но приходилось думать и о хлебе насущном, – к примеру, осваивать геральдические символы, вместо того чтобы практиковаться в боевых искусствах.

Я растерла ладони и почувствовала, как живительное тепло разлилось в каждой клеточке моих рук. То же самое я проделала с лицом и шеей, а затем перешла к пояснице и животу. В последнюю очередь занялась массажем икр и ступней, в частности, потопталась несколько минут на деревянном массажере. После всех этих упражнений я ощутила себя готовой к абсолютно любым физическим нагрузкам.

В моей квартире был оборудован спортивный мини-зал с тренажерами, которые легко извлекались на время занятий и вновь водворялись на место в случае необходимости. Например, с помощью развешанных на лесках картонных коробок, размещенных треугольником, я отрабатывала нанесение ударов. Причем отрабатывала до автоматизма, который не раз выручал меня из беды. Поэтому я всегда старалась в меру возможностей, конечно, методично оттачивать свое мастерство.

Выполнив все манипуляции, я снова нанесла визит в ванную комнату, где взбодрилась контрастным душем, после чего наградила себя кофе и… сигаретой с ментолом. Здоровый образ жизни – это прекрасно, но от удовольствий отказываться тоже не хочется. Живем-то один раз! К двум названным удовольствиям я присовокупила третье и перенеслась в мир нормальных женских переживаний: уткнулась в журналы мод, позволив себе на несколько минут расслабиться. Но в голове у меня по-прежнему витали мысли о древнем гербе, и цветные иллюстрации с моделями заслонял образ голубого леопарда с варяжского щита. Я с шумом захлопнула журнал, извлекла из шкафа первый попавшийся костюм, наспех нарисовала лицо и выскользнула из квартиры, захватив с собой ключи от машины, справедливо полагая, что Марусич уже заждался.

– Я смотрю, вы во все детали вникаете, – произнес он многозначительно, правда с долей некоторой иронии.

– Приходится, – подтвердила я.

– Все дело в форме, – объяснил Сергей Владимирович. – Овальный щит, к примеру, традиционно носит название итальянского. Четырехугольный, заостренный внизу – французского, а щит в виде треугольника в геральдике называют варяжским. Так что, как видите, это элементарно…

– Мне бы хотелось поговорить с охранником и экскурсоводом, – я слегка отклонилась в сторону от консультационной тематики.

– Пожалуйста, – Аскольдов пожал плечами. – Только вряд ли от этого будет толк. В милиции их неоднократно расспрашивали. Причем безрезультатно, – добавил он.

Я вышла на улицу как раз в тот момент, когда на запыленный асфальт упали первые капли дождя. Небо выглядело довольно грозно, сплошь обложенное свинцовыми тучами. Пришлось ускорить шаг – вымокнуть до нитки совсем не хотелось, в конце концов на сегодня назначено еще несколько дел, самым важным из которых почему-то представлялась поездка к Светлане Марусич. Но ее я решила оставить на «сладкое», а в первую очередь пообщаться с Алексеем Васильевым, который вполне мог поддаться искушению и воспользоваться дружбой с моим клиентом в корыстных целях. Ведь остро нуждался в деньгах, как о нем сообщил Марусич.

Когда я закрыла за собой дверцу машины, на город обрушился самый настоящий ливень. Достав из бардачка список подозреваемых, чтобы уточнить адресок Васильева, снова убедилась, что могла бы обойтись и без этого – память меня, как обычно, не подвела. Спрятав исписанный листок бумаги обратно и поворачивая ключ зажигания, я поймала себя на мысли, что, к сожалению, невозможно объять необъятное: со всеми, кого перечислил Марусич, я просто физически не смогу познакомиться!

До чего же Лаки ненавидела паникеров! «Волков бояться – в лес не ходить!» – всегда считала она. А сейчас сидела с телефонной трубкой в руке и терпеливо выслушивала жалобы.

– Милая, мне все это совсем не нравится! – в его голосе она уловила металлические нотки, которые больно резали слух. От нервного напряжения акцент собеседника усилился. – Надо принимать какие-то меры! – продолжал он возмущаться, в его голосе появились истерические интонации. Аскольдов звонил, весь на взводе. Эта ищейка и до него добралась!

За рулем я погрузилась в дедуктивные рассуждения, управляя машиной автоматически. Но пока ни одна из моих посылок к достоверным выводам не вела. Ведь, в сущности, какими фактами я располагала? Сузив круг подозреваемых до трех лиц, я в принципе немного облегчила себе задачу, но, с другой стороны, некоторым образом заслонила иные перспективы… Тут я поймала себя на том, что начала мыслить на сленге заказчика, и это меня встревожило в связи с тем, что в любых ситуациях я предпочитаю всегда оставаться сама собой.

Итак, Марина – подозреваемая номер один. Она с трудом терпит не в меру добросердечного мужа. «У которого к тому же язык без костей», – заметил внутренний голос.

Скорее всего ей известен и код сейфового замка. Продав датский герб, она бы до конца своих дней смогла жить безбедно, да еще и от Марусича не зависеть. Чем не блестящая будущность для эмансипированной дамы?

Однако для осуществления подобного замысла ей как минимум требовался сообщник, а как максимум – покупатель, заинтересованный в приобретении геральдического шедевра. На роль последнего вполне подходил Аскольдов, если на некоторое время представить его подпольным миллионером. «А почему бы и нет? – разыгралось мое воображение. – Для этого он достаточно скуп!»

Марина знакома с Анной, через нее она имела прекрасную возможность связаться с директором музея, который и подыскал подходящего исполнителя после того, как «русалка» уговорила Андрея предоставить герб в качестве экспоната. В данном случае слова Кругловой о давних мечтах Марусича продемонстрировать средневековый щит можно было проигнорировать. На детекторе лжи я ее не проверяла!