Я бежала по темному тоннелю, путь мой был едва виден, освещаемый только тусклым лучом фонарика. Тоннель становился то шире, то уже, то выше, то ниже – так что надо было сильно пригибаться, чтобы не расшибить лоб. Ноги работали в автоматическом режиме – сами соображали, где надо перепрыгнуть камень, где свернуть. Голове некогда было этим заниматься – я напряженно всматривалась вперед, за пределы тусклого кружка света, силясь не потерять из виду темный силуэт, стремительно исчезающий в разветвлениях катакомб. В начале погони преследуемых было двое, но они разделились. Только не упустить!

На очередном повороте преследуемый вдруг подскочил и резко рухнул, видимо, споткнувшись об очередной булыжник. «Теперь не уйдешь, зараза!» – это была последняя мысль, промелькнувшая прежде, чем у меня в глазах взорвался фонтан белых искр, сопровождаемый резкой болью во лбу. Потом все исчезло.

Очнувшись, я не сразу смогла понять, где я и что должна делать. Не открывая глаз, инстинктивно попыталась встать на ноги, но запуталась в чем-то, душно на меня навалившемся. Подняться не удалось – резкая боль в голове заставила меня снова рухнуть.

– Ну, ну, Иванова, не скачи!

Голос, раздавшийся где-то над ухом, внезапно оказался таким родным!

Было около полудня. Я пешком прошлась до университета. Странное ощущение слежки давно улетучилось.

Я вошла в деканат и уточнила, кто из педагогов был куратором группы, в которой училась Дина. Мне указали на приветливую пожилую женщину, которая охотно вступила со мной в разговор. Она вспомнила студентку Дину Иртеневу.

– Это была очень симпатичная девочка. И такая, знаете ли, ищущая, пытливая. Много вопросов задавала, иногда даже могла поставить в тупик.

– Как же это – опытного преподавателя и в тупик? – поинтересовалась я.

– Да ведь вопросы-то ее все занимали не по теме, не совсем из области философии, а скорее из области мистики, что ли. Или даже не знаю, как уж и назвать. Про астральные тела какие-то спрашивала и тому подобное. А мы ведь здесь эзотерикой не занимаемся. Не хватало еще нам этого столоверчения. Серьезные философы, люди с учеными степенями не могут всерьез принимать всякий там спиритизм. В программе нашего отделения изучение Платона и Аристотеля, Канта и Ницше... А тут вдруг – суеверия. И это при недюжинных способностях! Словом, когда девочка подала заявление об отчислении ее с факультета, весь преподавательский состав...