Бабье лето… Никогда не любила этого названия. В самом деле звучит как-то уж очень непривлекательно, да и несовременно. А уж если задуматься о значении, символизирующем данную пору, так и вовсе неуютно становится. Словно короткие теплые осенние денечки — все, что тебе осталось хорошего в жизни. Собственно, может, еще и потому я так негативно воспринимаю это название, что подсознательно ощущаю: бабье лето — в сущности, моя пора… Действительно, положа руку на сердце, как-никак, а уже двадцать семь лет, и, по обывательским меркам, жизнь не складывается. Мужа нет, детей нет… Но что для меня, с другой стороны, взгляды какой-нибудь тети Вали из соседнего подъезда на мою жизнь? Я живу не для нее, а для себя и своей жизнью вполне довольна.

Чувствую я себя молодой, и подтверждений этому — хоть отбавляй. И друзей-подруг у меня хватает, и с работой все в порядке. Конечно, профессия частного детектива многим кажется не совсем подходящей для женщины. Но меня она вполне устраивает, особенно если приносит успех и ощутимый доход. А я на это пожаловаться не могу. Так что все у меня, Татьяны Александровны Ивановой, в полном порядке.

А в том, что бабье лето — чудесная пора, я смогла сегодня еще раз убедиться. Роскошное убранство деревьев, ясное голубое небо и теплый воздух, еще по-летнему ласковые, но уже мягкие, а не палящие лучи солнца всегда действовали на меня самым благоприятным образом. И то, что близится пора увядания, вовсе не означает, что и мне в жизни отпущено еще совсем чуть-чуть. Все зависит от того, как смотреть на вещи, как к ним относиться, как их воспринимать.

Сегодняшний сентябрьский денек вообще оказался удачным для меня. Правда, несколько напряженным — пришлось с раннего утра помотаться по городу, чтобы наконец закончить очередное расследование. И я его успешно закончила. Потом представила подробный отчет клиенту, получила причитающийся гонорар, и… Теперь могла быть совершенно свободна.

Именно это обстоятельство заставляло меня еще больше радоваться, когда я, слегка усталая, но довольная собой, в великолепном расположении духа, с ветерком катила в своей бежевой «девятке» по новому шоссе и решала, как провести такой замечательный теплый вечер. По салону разливались веселые и необременительные звуки какой-то зарубежной песенки. На душе было легко, и я подумала, что вот в такие моменты человек, наверное, и бывает по-настоящему счастлив.

А заключалось дело в том, что я направилась в отделение милиции, номер которого заранее выяснила у Груничева, чтобы побеседовать с сотрудниками и выяснить их мнение насчет истории, произошедшей со Святославом Игоревичем.

Доехав до места, я поставила свою «девятку» на сигнализацию, попутно отметив, что неплохо было бы при случае поинтересоваться у Груничева, занимается ли его фирма противоугонными устройствами. И если да, то, может быть, поменять свое на более новое и, возможно, более качественное.

Отделение, куда я прибыла, примечательно тем, что там работает мой давнишний приятель, Андрей Мельников. Собственно, друзей-приятелей в милицейской среде у меня достаточно, но я подумала, что в данном случае мне сопутствует удача, раз обращаться за помощью придется именно к Мельникову.

Володя Кирьянов — а попросту Киря, — пожалуй, мой самый близкий друг среди ментов. Но что-то он в последнее время начал иногда задирать нос. Нет-нет, он, конечно, никогда не отказывает мне в помощи, но очень уж полюбил делать вид, что при этом отвлекается от дел чрезвычайной важности. А дело Груничева даже мне пока не представлялось достойным внимания подполковника милиции.

Гарик Папазян, еще один мой столетний приятель, в данном случае тоже был неподходящей кандидатурой. Опять же потому, что пока никакой сверхъестественной помощи в деле мне не требовалось. Гарик, который в отличие от Кирьянова не обладает высокими полномочиями и не смотрит на меня сверху вниз, тем не менее имеет другую особенность: он любит заламывать за свои услуги высокую цену. Слишком высокую, как я считаю. Но его интересует не материальный момент. Гарик, знойный парень с Кавказских гор, естественно, выше этого! Но как истинный горец он питал слабость к женщинам, а особенно — к натуральным блондинкам, каковой я и являюсь. И за свою помощь он жаждет от меня ответного расположения. Нужно признать, получить свое Папазяну до сих пор так и не удалось, благодаря бесчисленному количеству хитростей и уловок, с помощью которых я всегда успешно уклонялась от такого рода выражения своей благодарности за помощь. Бедный Гарик, не раз грозившийся меня «просто зарэзать», тем не менее не оставил своих надежд, и можно не сомневаться, что он не преминет напомнить мне об этом после того, как окажет услугу.