Я сидела в кресле салона красоты «Афродита» и смотрела в зеркало на то, как Светка колдует над моими волосами.

– Иванова, я тебя сегодня не узнаю! Ты здесь уже битый час и не проронила ни слова. Хоть бы съязвила! – распалялась Светка, которая была большой любительницей поболтать, а особенно посплетничать. – Если нет настроения хохмить, просто расскажи что-нибудь.

– О чем?

– Да хоть бы о том банкире, ради которого я тебе имидж меняла. Ты говорила, что он жутко богатый, симпатичный, а главное – неженатый...

– Говорила.

Я стала с интересом рассматривать фотографии Лилечки. Это была симпатичная девочка, но вот беда – на меня совсем не похожа. Дело было даже не в том, что я – блондинка, а она – шатенка с мелированием. Глаза у этой Лилечки были какие-то наивные, так и хотелось назвать ее дурочкой. Повернувшись к зеркалу, я попыталась изобразить на своем лице нечто подобное. Получилось так себе, но для совершенствования, как известно, нет предела. К тому же можно обратиться за помощью к профессионалу, что я и сделала – стала звонить Светке-парикмахерше на мобильник.

– Алло, Светик, привет! Узнала?

– Ага, – ответила подруга. – Привет!

– Ты как сегодня работаешь?

– В первую смену, до двух, а что?

Подруга встретила меня с очень недовольной миной на лице. Пришлось осыпать ее комплиментами, но вопреки моим ожиданиям лесть не подействовала. Светка безапелляционно заявила, что свободных кресел нет, и куда-то удалилась, оставив меня в полной растерянности. Заглянув в зал, я поняла, что она несколько преувеличила – одно незанятое место у окна все-таки было. Значит, я нажала не на ту клавишу – надо было сразу обещать двойной тариф, тогда моя подружка была бы отходчивее. Когда она выплыла из подсобного помещения, намереваясь пойти в противоположную от меня сторону, я схватила ее за руку и сразу же сунула в карман ее голубого нейлонового фартука несколько купюр. Светка расцвела как майская роза и радостно воскликнула:

– Ой, кресло освободилось! Танюша, ты садись вон туда, я сейчас подойду. Ты извини, что я на тебя накричала, понимаешь, последняя клиентка такой стервой оказалась, все нервы мне вымотала – и то ей не так, и это...

– Да ладно, проехали. – Я села в кресло, достала из сумки фотографии Лилии Томич и положила на столик. Светлана куда-то снова запропастилась, и я от нечего делать стала строить перед зеркалом разные улыбочки.

– Это что за клоунада? – мягко спросила меня подружка, неожиданно появившаяся в зеркале. – Репетируешь?

– Да, стараюсь избавиться от проницательного взгляда и критичного отношения к окружающей действительности. Учусь быть восторженной и немножечко глупой.

Сергей Эдуардович дал указания водителю насчет того, в каком часу завтра за ним заехать, вышел из машины и подал мне руку. Мы зашли в парадное, и я инстинктивно подняла глаза кверху, пытаясь отыскать камеру видеослежения.

– Добрый вечер! – сказала нам пожилая тетка в пепельном парике, сидящая в застекленной комнатке.

Сысоев молча кивнул ей, я тоже не стала утруждать себя громогласным и радушным приветствием, а стала глазеть по сторонам, дабы отыскать почтовые ящики. Они находились слева от будки консьержки, спрятанные от любопытных глаз размашистыми листьями огромной монстеры. Вряд ли посторонний человек мог без всяких объяснений подойти к ним и опустить свое послание в почтовый ящик. Значит, «почтальон» либо проживал в этом подъезде, либо дал консьержке на лапу за молчание. Использовать благоприятное стечение обстоятельств человек с улицы вряд ли мог, поэтому я склонилась к мнению, что доброжелатель, скорее всего, вхож в этот дом.

Выйдя из лифта, я обратила внимание на другой лифт и спросила:

– Это запасной или грузовой?

На следующий день меня снова разбудил телефонный звонок, причем это опять– таки был Андрей Мельников.

– Доброе утро, Танюша, – сказал он заискивающе, и я поняла, что ничего доброго от него ждать не стоит.

– Привет! – бросила я ему равнодушно.

– Ну как, кассеты просмотрела?

– Ага, всю ночь сидела, не сомкнув глаз, легла уже под утро, – сострила я. – Скажу тебе, первая серия достойна «Оскара», а вторая – «Ники».