Есть ли в России политические заключенные?

Вопрос не праздный, поскольку факт их существования недавно взял под сомнение не кто-нибудь, а нынешний вновь избранный глава государства. Дипломированный юрист, Путин сослался на Уголовный кодекс, все статьи которого, по которым карают людей, именуются уголовными. О каких же, следовательно, политических заключенных может идти речь, если они сидят по уголовным статьям? Логично?!

На самом деле, ряд уголовных статей (280, 282, 282.1, 282.2), а равно закон «О противодействии экстремистской деятельности», отчасти и закон «О СМИ», напрямую увязаны с убеждениями человека, с его идейно-политическими взглядами. Наличие которых может являться отягчающим моментом и служить доказательством «преступного умысла», который, в свою очередь, является квалифицирующим признаком преступления. Таким образом, формально уголовные преступления на деле являются политическими, поскольку включают в себя момент «мыслепреступления» (Оруэлл).

Кроме того, человек, совершивший преступление по определенным идейным мотивам, наказывается строже, чем тот, кто такое же преступление совершил без подобных мотивов. Эта «маленькая разница» также создает политических заключенных.

Наконец, ряд идей, верований и убеждений прямо объявлен преступным, их распространение (в том числе простое высказывание тет-а-тет, а тем более «пропаганда», да еще через СМИ), сами по себе признаются уголовным преступлением. Нарушением закона является даже хранение в личной библиотеке текстов, признанных судом «экстремистскими», то есть, опять-таки, не соответствующими неким идейно-политическим стандартам. Список таких текстов в России уже втрое превысил печально знаменитый Индекс запрещенных книг, созданный Ватиканом за полтысячелетия. А попытка дать почитать такие книги товарищам будет приравнена следствием и судом к созданию экстремистского сообщества (прецеденты имеются).

О том, что собой представляет и чему призван служить процесс против Никиты Тихонова и Евгении Хасис, со всей откровенностью поведал главный орган влиятельного либерального меньшинства нашей страны — «Новая газета»:

«Это будет не просто громкий процесс. Это будет процесс политический — открытый суд над русским фашизмом, который — под ласковым присмотром властей — прошел путь от уличных клоунов и сопливых гопников, резавших таджикских дворников, до боевых террористических групп, ставящих своей целью создание в стране ситуации хаоса и террора, их средство — убийства общественных деятелей, журналистов, адвокатов, судей, прокуроров, сотрудников правоохранительных органов и чиновников…

Собственно, осталось подвести итог: с чем мы имеем дело и с чем столкнется суд присяжных? С тем, что под прикрытием легально действующих националистических организаций, с которыми заигрывает власть, образовались малочисленные, но крайне эффективные автономные боевые организации. Их члены, как правило, находящиеся на нелегальном положении, изучают рукопашный и ножевой бой (инструкторы — из бывших спецназовцев), взрывное дело, тактику оперативно-разыскной деятельности, огнестрельное оружие, методику ведения партизанской и диверсионной борьбы. И эти навыки все чаще и чаще применяют на практике.

Через своих ”легальных” товарищей они поддерживают связь со “своими” фашиствующими журналистами, “своими” адвокатами, “своими” правозащитниками, “своими” сотрудниками правоохранительных органов и спецслужб, политиками и чиновниками. Им уже не интересна уличная война, они испытывают искреннее презрение к малолетним нацистам-гопникам, которые входят в фанатские мобы, одеваются в “бомберы” и “говнодавы”, жрут пиво, вскидывают руку в “зиге” и дерутся на улицах. Их цель иная: индивидуальный террор государственного масштаба — только он, по их мнению, может разбудить “спящее быдло”.

Инфраструктура русского фашистского подполья создана — а как она действует, станет ясно в открытом судебном процессе по делу Тихонова — Хасис»

С самого начала был взят курс на отбор кандидатов в убийцы по признаку принадлежности к националистической молодежи. То есть, искали (точнее, подбирали) преступников по их идеологической ориентации.

Следователь Игорь Краснов, участвуя в заострении дела против русского сектора политики, искусственно сужая поле поиска, прекрасно понимал, какую могущественную политическую поддержку он тем самым приобретает.

Поэтому уже 21 января, через день после убийства, следствие дает Поручение начальнику Угрозыска Москвы В.В. Голованову: «Установить жителей г. Москвы и Московской области, числящихся по базам данных ЦОРИ КМ ГУВД по г. Москве и Московской области, УУР ГУВД по г. Москве и Московской области как придерживающихся националистических взглядов (в т. ч. так называемых “скинхедов”). Произвести оперативно-розыскные мероприятия в отношении указанной категории лиц, на предмет их причастности к совершенному преступлению, осведомленности о совершенном преступлении» (т. 2, л.д. 199). А 23 января 2009 года Краснов дает конкретное Поручение 201/36007-09 замначальника УБТП 2 службы ФСБ России генералу-лейтенанту М.В. Белоусову: «Установить лидеров и участников неофашистских движений».

Как видим, всего через три дня после убийства основная версия у следствия уже сложилась. Выражение «неофашистских» лучше всего передает внутренний настрой Краснова, для которого тождество «националист — фашист» есть аксиома. Хотя для всего, как говорится, прогрессивного человечества такой подход — просто несусветная дикость. Предвзятость следствия априори следует из данной формулировки.

Долго не размышляли. Сразу создали версию и далее шли практически только по ней (подробности ниже). У «неонацистских и националистических групп» было проведено 5 обысков, изъяты компьютеры, съемные носители информациии на жестких магнитных лисках, телефонные аппараты, сим-карты, фотографии и иные документы. Допрошено аж 89 лиц.

Под стать политическому сыску оказалось и политическое обвинение, прозвучавшее в суде в присутствии коллегии присяжных.

Процитирую для начала сочиненное следователем «Постановление о привлечении в качестве обвиняемого» от 9 февраля 2010 г.» (т. 8, л.д. 14–20):

«В период с ноября 2008 г. по январь 2009 г. в г. Москве Хасис Е.Д., Тихонов Н.А. и другие неустановленные следствием лица, придерживающиеся неофашистских и националистических взглядов и идей, объединились в организованную группу для совершения убийства адвоката адвокатской консультации № 140 Межреспубликанской коллегии адвокатов г. Москвы Маркелова С.Ю. и внештатного корреспондента издательства «Новая газета» Бабуровой А.Э., к которым на основе чувства собственной исключительности (?!) испытывали нетерпимость, идеологическую ненависть и вражду в связи с осуществлением последними своей профессиональной деятельности по защите прав и свобод потерпевших и обвиняемых по уголовным делам, придерживающихся антифашистской идеологии, активным участием Маркелова С.Ю. и Бабуровой А.Э. в антифашистском движении, а также крайне негативным их отношением к лицам, придерживающимся радикальных неофашистских и националистических взглядов».

«По данным следствия, преступление обвиняемые совершили в связи с активным участием Маркелова в антифашистском движении и осуществлением им профессиональной деятельности по защите лиц, придерживающихся антифашистской идеологии», — вторил этому нелепому обвинению официальный сайт Следственного комитета России.

Полная бездоказательность этих формулировок стала, несмотря ни на что, каноном для всей официальной линии судоговорения, повторяясь в речах не только прокуроров (что естественно, т. к. они озвучивали версию следствия), но и… судьи. Хотя в условиях суда присяжных коллективным судьей является именно коллегия, а председательствующий не имеет права каким-либо образом на нее воздействовать. Однако судья Александр Замашнюк воздействовал — да еще как!

Нет ничего удивительного в том, что в результате политического сыска и политического обвинения приговор по делу также оказался сугубо политическим. Как и весь процесс в целом. Я не считаю нужным подробно останавливаться на этом, поскольку обвинительные формулировки судебного вердикта основывались на уже цитированных текстах, подготовленных обвинением.

Наверное, наиболее благоприятными последствия данного дела будут для начальника отдела ФСБ полковника В.В. Шаменкова, с подачи которого и были назначены виновными в двойном убийстве Никита и Женя. Ведь судебным приговором достигнут главный политический результат: на дереве русского национального движения срублена заметная ветвь. Неважно, кто грохнул Маркелова с Бабуровой, важно, что националистам задали перцу, как того требует Кремль. Причем удар был нанесен точно и расчетливо: огромные срока получили уникальные участники движения, каждый из которых один стоил целой организации, а к тому же неизгладимым позором покрылась видная легальная структура «Русский образ», у которой отныне нет никакого будущего. Да и вообще все сложилось хорошо для ФСБ: и адвоката, под ногами путавшегося, не стало, и крутых националистов удалось посадить. Такой успех заслуживает поощрения.

Правда, количество процессуальных нарушений, допущенных судьей Замашнюком оказалось чрезвычайно велико. На предварительное заседание суда молодые люди были доставлены в мешках на головах

[5]

(как пояснил позже Тихонов, его в ходе следствия сильно избили и таким образом следственные органы попытались скрыть следы побоев

[6]

). В ходе суда оказывалось давление на коллегию присяжных, которые вынесли вердикт, о чем ниже. И мн. др. Так что в результате Никита Тихонов и Евгения Хасис обжаловали приговор в Европейском суде по правам человека. В порядке и по основаниям статей 3 и 6 Европейской конвенции по правам человека — «право на достойное обращение», «право на справедливое судебное разбирательство».

Но надо трезво понимать: одна из причин, по которым с самого начала такой сильный акцент делался на идейно-политических позициях обвиняемых, в том и заключалась, что авторы неправосудного сценария заранее готовились торпедировать жалобу в Страсбург. По этой же причине политическое шельмование стало основным методом освещения всего дела в самых влиятельных СМИ, которые все, как на подбор, управляются политическими противниками русского национализма, в частности либералами. Хотя, разумеется, авторами ставилась и более близкая цель: создать соответствующее общественное мнение в самой России, воспрепятствовать адекватному восприятию событий, лишить обвиняемых и осужденных моральной поддержки в обществе, втоптать их в грязь и приучить обывателя к мысли о справедливой судебной расправе с «русскими фашистами» — убийцами невинных адвоката и журналистки.

К примеру, РИА «Новости», а за ними другие СМИ охотно подхватили и разнесли слова обезумевшей от горя мамы журналистки Анастасии Бабуровой: «Тихонов и Хасис — профессиональные убийцы, ими двигала пронизывающая их с головы до ног идея неонацизма, именно следуя ей, они готовились к убийствам всю жизнь, чтобы в конечном итоге захватить власть в этой стране». Понятно, она лишь повторила то, что вложили ей в ум опекавшие ее сослуживцы дочери из «Новой газеты», но журналисты постарались, чтобы эти эффектные слова прозвучали широко.

Главная улика, на которую упирают прокуроры и журналисты, — браунинг 1910 года, из коего были застрелены Маркелов и Бабурова и который был найден при обыске у Никиты Тихонова.

На мой взгляд, этот пистолет, напротив, — едва ли не главная улика защиты. Потому что стоит только задать простые вопросы по его поводу, как логичные ответы приходят сами собой. И эти ответы ставят под сомнение вину осужденных.

Во-первых.

Почему Тихонов (если это был он), имея, как доказано следствием, в распоряжении куда более современные и совершенные пистолеты и револьвер с глушителем, использовал для убийства столетний браунинг, который еще и заклинило после трех выстрелов (пружина отказала)? Ответ прост и понятен: потому что это был не Тихонов. А человек, который на самом деле убил Маркелова, другим, лучшим оружием не располагал, стрелял, из чего было.

Кстати, о том, что пистолет после третьего выстрела заклинило и затвор остался в крайне заднем положении, говорят свидетели Андрей Мурашкин и Алексей Черешнев (т.14, л.д. 81, 87). Но вот в показаниях Тихонова об этом нет ни слова, хотя забыть об этом он не мог, если действительно стрелял сам, а специально скрывать данный факт не стал бы, поскольку он никак не влияет на оценку преступления. Остается предполагать, что стрелял не он.

Во-вторых.

Если Тихонов столь профессионален в вопросах подпольной борьбы, террора и конспирации, как нам настойчиво внушает обвинение, то почему он не соблюл незыблемое первое правило киллера — не избавился немедленно от «грязного» ствола?! Хотя такие элементарные правила были всем известны еще сто лет тому назад. Вспомним великий фильм «Крестный отец», где Винсенте Корлеоне разбивает и выкидывает по частям револьвер, из которого стрелял в босса, а Майкл Корлеоне оставляет в кафе ствол, из которого только что застрелил мафиози и полицейского. А ведь это все происходит в весьма далекие годы!

Гражданин РФ Орлов Дмитрий Игоревич, 1964 г.р., «холост, детей нет, временно не работает, не в/о, водительское удостоверение штата Калифорния Д 3067863 от 29.12.2000», показал под протокол, что 19.01.2008 (так!) он из СМИ узнал об убийстве Маркелова и Бабуровой. Новость пробудила в 45-летнем бездетном и безработном холостяке, без малого десять лет как бросившего Россию ради жизни в Америке и лишь ненадолго заехавшего в Москву повидаться с мамой, большие гражданские чувства. Но на этом чудеса не кончились:

«20.01.2008 года примерно в 12 часов 15 минут я приехал по адресу: г. Москва, ул. Пречистенка д. 1, чтобы возложить цветы на место вышеуказанной трагедии. К моменту моего приезда на указанной улице было большое скопление людей, которые так же, как и я, хотели возложить цветы на место трагедии. Место трагедии было частично оцеплено сотрудниками милиции в форменном обмундировании. После того, как я возложил цветы у арки дома, где произошло убийство Маркелова С.Ю. и Бабуровой А.Э., я отошел в сторону от места трагедии и обратил внимание, что на проезжей части на расстоянии примерно 1,5, 2 м от угла дома по ул. Пречистенка и на расстоянии примерно 10 см от бордюрного камня я увидел предмет, похожий на пулю из металла желтого цвета. Затем я поднял указанный предмет и обнаружил, что это пуля из металла желтого цвета с сердечником из металла серого цвета. После этого я сразу же сообщил о своей находке сотруднику милиции в форменном обмундировании, находившемуся рядом, который направил меня к также находившися рядом сотрудникам Следственного комитета. В настоящее время найденная пуля находится у меня, и я готов добровольно выдать ее следствию» (т. 14, л.д. 36).

Что и было сделано. Протокол обыска (выемки) 20 января 2009 гласит, что старшему следователю Латыпову Н.Р. в присутствии понятых с участием свидетеля Орлова Д.Н. была «выдана добровольно пуля… диаметром 0,7 мм (так!), длиной 1 см». Об этой пуле в Постановлении о производстве выемки 20 января 2009 сказано совершенно определенно: «Установлено, что Орлов Дмитрий Игоревич 19.12.1964 г.р. 20.01.2009 г. находясь по адресу Москва, ул. Пречистенка, возле д. 1 на проезжей части обнаружил пулю из металла желтого цвета» (т. 2, л.д. 33–34).

Обратим внимание: Орлов, по его словам, нашел пулю на мостовой, но почему-то не подозвал к ней ни милиционеров, ни следователей, ни других свидетелей. Он втихую поднял ее сам и поднес милиционеру, а тот направил его к следователю.

Приехал некто из Америки, пришел по велению сердца на Пречистенку, тихо без свидетелей обнаружил пулю и сдал ее следствию. После чего спокойно уехал обратно в США. Только его и видели. Выполнил, так надо понимать, свое историческое предназначение. Или спецзадание. На суд он, разумеется, не приехал, показаний там не давал.

Правильное следствие не забывает о том, кто в доме хозяин. И работает по хозяйским указаниям и в полном контакте, не допуская отсебятины.

Основную оперативную разработку по убийству Маркелова и Бабуровой вела ФСБ и никто иной. Именно она указала на Никиту Тихонова как на убийцу, арестовала и передала следствию. Подробности на сей счет содержатся в «Справке-меморандуме о результатах оперативно-розыскных мероприятий», подписанной начальником 3 отдела Управления по защите конституционного строя (УЗКС) 2 службы ФСБ России полковником В.В. Шаменковым за № 140/ЗКС/3-1683 от 03.11.2009 г. (т. 3, л.д. 171–172). На справке, в отличие от некоторых иных документов, грифа «Секретно» нет, почитаем.

Но вначале надо пояснить, что В.В. Шаменков — это, если я не ошибаюсь, и есть тот самый «Виктор Владимирович», который, если верить Илье Горячеву, выжимал из него ложный донос на Никиту Тихонова. А потом лихо командовал задержанием самого Никиты, сопровождавшимся зверским избиением и «согласованием показаний», закончившимся самооговором той же ночью. О чем Никита подробно написал в своем отказе от показаний, данном тогда, когда юноше стало ясно, что следствие не сдержало обещания в отношении его гражданской жены (этот отказ — фотографии из дела и расшифровка — широко распространен в интернете).

Итак, именно отделом Шаменкова «в ходе осуществления оперативно-розыскных мероприятий получена информация о лицах, причастных к убийству 19 января 2009 года в г. Москве адвоката С. Маркелова и журналистки А. Бабуровой… получившему широкий общественный резонанс». Справка-меморандум написана специально в обоснование ареста: «…полагал бы целесообразным задержать Н. Тихонова, Евгению, И. Горячева, Михаила (“Моню”), рассмотреть возможность привлечения их к уголовной ответственности, а также провести в отношении указанных лиц и их связей, причастных к противоправной деятельности, неотложные следственные действия».

Из справки следует, что Тихонов, якобы, попал в разработку совершенно случайно:

Никита Тихонов — человек из стали, бесстрашный, несгибаемый и мужественный, верный слову, дружбе и любви, самоотверженный, преданный делу, которому служит. Только одна уязвимая точка оказалась у него: это его возлюбленная, гражданская жена Евгения Хасис. Его Женщина, его Судьба. Именно угрожая этой точке, следствие без труда добилось от него нужных показаний в первый же день. Что, в общем-то, неудивительно, если учитывать обстоятельства, при которых ребята были арестованы. О них нужно рассказать читателям.

Но вначале — информация к размышлению. Следователь Игорь Краснов почему-то отказал Тихонову и его адвокату А.Г. Жучкову в удовлетворении «ходатайства от 05.03.10 о приобщении к материалам уголовного дела и материалам, направленным на судебную экспертизу, аудиозаписей прослушивания разговоров за 3 ноября 2009 г.» (т. 13, л.д. 143). Третьего ноября — то есть, в день ареста.

Дело в том, что запись в этот день продолжала вестись, в суете ее забыли отменить, а после не удосужились уничтожить. Ее расшифровка позволила бы установить, как именно проходило задержание, соблюдались ли требования закона при этом. Кроме того, стало бы ясно, что Тихонов ушел из квартиры до его задержания и был арестован вне дома, чем подтвердились бы его важнейшие показания от 16 декабря (см. ниже). Но следователь не позволил представить запись обвиняемым и суду, отказался включить ее в материалы дела. Основание? Якобы «разговоры, зафиксированные 2 ноября 2009 г. до начала обыска в жилище, носят бытовой характер и не имеют значения для расследуемого преступления» (л.д. 141).

Разговоры, записанные ДО ареста, — может быть и не имеют. Зато очень большое значение могли бы иметь разговоры, записанные ПОСЛЕ ареста, в том числе в ходе избиений и пыток, о которых нам поведал Никита Тихонов. Лучшим способом опровергнуть его обвинения (если, конечно, он зря наклепал на честных оперов и лично на полковника В.В. Шаменкова) была бы именно демонстрация записи.

Почему же Краснов не использовал эту козырную карту?! Ответ очевиден: потому что карта заведомо битая.

Тут я должен поближе познакомить читателя с двумя замечательными персонажами моего рассказа: со следователем по особо важным делам Следственного комитета Игорем Красновым и с его, как я понял, нештатным помощником адвокатом Евгением Скрипилевым.

Краснов принял дело Тихонова/Хасис и, как мы помним, сразу направил его по следу русских националистов, дав соответствующие указания начальнику Угрозыска Москвы В.В. Голованову и замначальника УБТП 2 службы ФСБ России генералу-лейтенанту М.В. Белоусову. После чего, уже 17 марта последовало поручение замначальника Угрозыска ГУВД Москвы А.П. Храпову найти и доставить конкретно Никиту Тихонова. Причин такого выбора в деле не отражено. Остается гадать, сам ли Краснов определился по нашему фигуранту или ему на него указали старшие товарищи? Нам этого никто не скажет.

Но одно можно отметить однозначно: у Краснова были собственные мотивы не любить русских националистов и преследовать их по всей строгости закона и даже сверх нее. Ведь перед нами тот самый Игорь Краснов, один из тех следователей, что вначале состряпали, а затем с блеском провалили «процесс века» о покушении на Чубайса, назначив обвиняемыми полковника Квачкова со товарищи. Громкое дело, скандально развалившееся прямо в суде, причем дважды.

После провала дела Квачкова у следователя Игоря Краснова были свои счеты с русскими националистами. Дело об убийстве Маркелова и Бабуровой — его шанс реабилитироваться, ведь громкий успешный процесс против русских националистов есть лучший способ потрафить не только непосредственному начальству, но и куда более высоким и влиятельным в нашей стране инстанциям. Для которых все русское движение, как нелегальное, так и легальное, — это кость в горле. Краснов, участвуя в заострении дела против русского сектора политики, искусственно сужая поле поиска, не мог не понимать, какую могущественную политическую поддержку он тем самым приобретает.

Можно полагать, что Краснов жаждал реванша, расправы с ненавистными ему «русистами». Да и обыкновение «назначать» виновных по делу ему, как видно по предыдущему опыту, не чуждо. Вспомним, как в деле о покушении Чубайса следователи, среди которых был и Краснов, нашли подходящую фигуру из числа русских патриотов и попытались назначить преступником. Этот же алгоритм Краснов, по-видимому, счел возможным применить и в деле об убийстве Маркелова.