Анатолий Симонов

Мальчик

Будильник давно закончил свой перезвон, но я и не думал вставать. Первой же мыслью, когда я открыл глаза, было - сегодня суббота, а завтра воскресенье. Два выходных! Я лежал и нежился в постели, возмещая этим почти неделю ранних подъемов и тревожной дремы в электричке по пути на работу. Но вскоре мне надоело лежать, потому что ноги упирались в валик дивана, и это было очень неудобно. Я давно собирался купить новый диван под свой почти двухметровый рост, но все как-то не получалось. И вот сегодня наконец решился. Встал, умылся, быстро позавтракал и вышел из дома. У подъезда возились мальчишки - играли в космонавтов. Увидев меня, один из них - соседский сын Борька, с редкими светлыми волосами и оттопыренными ушами,- посмотрел снизу вверх на мою долговязую фигуру и, сделав серьезное лицо, спросил: - Дядя Толя, а где ваш Штепсель? - Это он про моего сына. - В пионерском лагере комаров щелкает,- ответил я. Такое объяснение Борьку вполне удовлетворило, и он забыл обо мне и вновь включился в игру. Меня самого мальчишки за высокий рост прозвали Тарапунькой. Наш небольшой городишко не отличается красотой. Он, как множество других таких же городков, состоит словно из двух частей: современно отстроенных окраин и старого центра с маленькими, облезлыми домишками, чуть ли не в каждом из которых располагается какая-нибудь контора или управление. В большом количестве этих контор и заключается, наверное, наша главная городская достопримечательность. Зимой и осенью хлипкие, грязные строения вызывают уныние. Но весной, а особенно летом все преображается. Плющ и дикий виноград обвивают стены, отращивая под солнцем мягкую зеленую бороду, отчего дома кажутся более коренастыми и... мудрыми. В маленьких продолговатых сквериках мощные, старинные дубы хвастаются узловатыми, мускулистыми ветвями, а клены, растущие неподалеку, аплодируют им широкими ладонями с острыми пальцами. Наконец я подошел к магазину, где продавалась всякая разность: от швейной иглы до мотоцикла "Ява". Диваны здесь тоже бывали. Но меня ожидало разочарование. На мой вопрос молодая продавщица с высокой прической, свежим, загоревшим лицом и коричневыми, словно тоже загоревшими, глазами, молча развела руками. Делать нечего, придется уйти ни с чем. С этой мыслью я направился к дверям, но тут вспомнил, что через неделю у племянника день рождения. И я зашел в отдел игрушек. Здесь не было никого, если не считать мальчишку лет десяти в белых брюках и синей футболке. Мальчишка, наверное, что-то искал, потому что внимательно осматривал пол. Быстро выбрав красивый, самодвижущийся вездеход, я собрался уже уходить, но мое внимание привлек невзрачный желтый кубик, валявшийся в углу, у прилавка. Я поднял его и почувствовал, что кто-то коснулся сзади моей руки. Оглянувшись, я увидел того самого бело-синего мальчишку. - Тебе чего? - спросил я, глядя на большую голову с черными кудрявыми волосами и нежной, мальчишеской кожей. - Верни, пожалуйста,- произнес он и взглянул мне в лицо светлыми большими глазами. Я молча протянул кубик. Мальчишка вцепился в "игрушку" так, словно мечтал о ней всю жизнь. Меня почему-то не возмутило, что он обратился к взрослому на "ты". Не удивили его необычайно большая голова и нескладная фигура, но поразил совершенно не детский взгляд. Не внимательно-наивные, а глубокие, просто бездонные его глаза заставили повиноваться. Мне показалось, что мальчик чем-то очень огорчен. Мальчишка вышел из магазина, но я не хотел отпускать его, не узнав прежде, что с ним случилось. Быстро догнав мелькавшую среди прохожих худую фигурку, я спросил самым наибодрейшим тоном, на какой только был способен: - Что случилось, малыш? Мальчишка молчал. - Дома что-нибудь? Мальчик вновь ничего не ответил, но лицо его как-то сжалось. У меня мелькнула догадка: - Ты не здешний? Тогда пойдем ко мне, придумаем что-нибудь. Я взял его за руку и, почувствовав, как она холодна, встревожился не на шутку. - Я прилетел и потерялся,- глухо пробормотал мальчик.- Но теперь меня найдут,- и он крепче сжал кубик. Вот так да! Прилетел издалека и заблудился в незнакомом городе. Ему, конечно, было от чего прийти в отчаяние. Много позже, вспоминая этот случай, я удивлялся: почему мне в голову не пришла мысль обратиться в милицию? И теперь понимаю, что это было к лучшему. Дома я оставил мальчика в гостиной, предоставив в его распоряжение Штепселевы игрушки и книги, а сам поспешил на кухню приготовить что-нибудь поесть. - Что ты больше любишь: кофе, чай или сгущенное молоко? - крикнул я из кухни. Никто не ответил. Заглянув в гостиную, я увидел , что маленький гость медленно расхаживает по комнате и внимательно разглядывает обстановку, дотрагиваясь то до серванта, то до телевизора. Так щенок или котенок обнюхивает незнакомые ему вещи, попав в чужую среду. Приготовив кофе с молоком и отрезав два огромных куска кекса, я поставил все это перед гостем. - Как тебя зовут? - спросил я, глядя на курчавую голову, склонившуюся над чашкой.- Не вечно же мне называть тебя просто мальчиком. Голова поднялась, и большие грустные глаза уставились на меня. - Почему вечно? - спросил мальчик голосом, в котором промелькнули нотки страха.- Осталось совсем немного. За мной скоро придут. Он так и не назвал своего имени. Вечером мы смотрели телевизор Вернее, смотрел на экран мой гость. Я же глядел на мальчишку, стараясь понять, о чем он думает. Показывали передачу "От всей души". Ведущая передачи рассказывала залу о судьбе матери, вырастившей десятерых прекрасных сыновей. Мальчик смотрел напряженно. Губы его шевелились, повторяя слова ведущей. Тонкие нервные пальцы бегали по кубику, который он весь день не выпускал из рук. - Мама! - прошептал вдруг мальчишка и резко наклонился вперед. Я мгновенно перевел взгляд на телевизор. С экрана на меня смотрели улыбающиеся, светящиеся добротой и нежностью глаза. - Мама! - прошептал мальчик еще раз, к я почувствовал, как грусть, не покидавшая его, неуловимо перерастает в радость. Я сидел в удобном, мягком кресле и бестолково хлопал ресницами, не понимая совершенно ничего...

Ночь. Квартира полна тишиной. Тишины очень много. Она растает, словно тесто в кадке, ей мало ограниченного стенами пространства. Тишина выливается через приоткрытую форточку на улицу. Здесь ее подхватывает прохладный ночной ветер, разносит по городу. Я лежу с открытыми глазами и никак не могу заснуть. Мне все чудятся глаза на экране телевизора и шепот мальчика. Но теперь я понимаю, что это был не шепот, а тихий крик. Вот и сейчас мне чудится, что кто-то очень тихо разговаривает в комнате, где спит мальчик. Я встал, стараясь не скрипеть пружинами дивана, осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Мальчик стоял у окна и смотрел на звезды. В руках он сжимал кубик. - Я ошибся,- шептал мальчик, тихо всхлипывая,- это была очень хорошая, очень добрая мама. Но не моя. Только похожа. Почему ты не отвечаешь мне, мама? Я зову тебя уже очень долго, а ты молчишь! Где же тебя искать? Нет, я знаю - ты меня слышишь, только ответить не можешь. По его белой щеке сбежала одна-единственная слеза. Мальчик смотрел на звезды, словно моля их вернуть ему маму.

...Лес надвинулся неожиданно, словно вырос передо мной в одно мгновение. Первые ветки ударили по лицу, но я не обратил на это внимания и все бежал, бежал. В руке я держал кубик, внимательно прислушиваясь к подаваемым им сигналам. Они то затихали, и тогда я метался из стороны в сторону, потеряв нужный путь, то возобновлялись вновь, и я прибавлял скорость, отводя на бегу ветки руками. Узкий луч фонарика судорожно метался по кустам. Мальчик пропал неожиданно. Когда я второй раз зашел в его комнату, в глаза мне бросилась пустая кровать и кубик на ней, издававший тонкий, прерывистый писк. Открытая балконная дверь поскрипывала на ветру. Я схватил кубик и прыгнул с балкона на клумбу, на примятой траве которой сохранились еще маленькие следы, ведущие к лесу. Я оглянулся - окна моей квартиры на первом этаже чернели тоскливо и безнадежно. Тогда я побежал. Лунным пятном в черноте леса открылась большая поляна. Над ней застыли звезды. Под звездами стояло ажурное сооружение, отмеченное кое-где неяркими огнями. Кубик в моих руках захлебывался писком. - Спасибо вам за все, что вы сделали для него,- неожиданно услышал я мягкий женский голос.- Вы очень хороший человек. Сколько я ни вглядывался, не мог никого рассмотреть. Но мне это было и не нужно. Я сразу догадался, кто говорит со мной. - Где он сейчас? - спросил я с тревогой. - Мальчик отдыхает. Он очень устал от тревог и трудного путешествия. - А вы... его мать? - Она погибла,- тихо ответил голос после короткого молчания.- Погибла в космической экспедиции. Их корабль поглотила бездна. А теперь, прошу вас, отойдите за деревья, при взлете это небезопасно. Мы покидаем Землю. И я обещаю вам - мальчик будет жить счастливо. - Как его зовут? - спросил я. - У него не было имени до настоящего момента. По законам нашей планеты имя ребенку дается только после того, как он покажет, какой он, покажет себя в необычной ситуации. Мы назвали мальчика Анатолием. В вашу честь. - А как он попал на Землю? - крикнул я вслед уходящей звезде. - Он искал свою мать,- словно эхо отозвался голос,- по всей Галактике... - Ты ее найдешь, обязательно! - прошептал я, следя за исчезающей светлой точкой.- Она только починит испорченный передатчик на своем корабпе и позовет тебя. Не отчаивайся, тезка! Я крепко сжимал в руке кубик. Он вдруг стал очень теплым.