— Кажется, — говорит миссис Джонс, — напротив нас строят дом.

— С чего ты взяла? — реагирует мистер Джонс, не отрываясь от газеты.

— Потому что там, где раньше лежала куча мусора, — объясняет миссис Джонс, — работают люди.

— А куча мусора? — уточняет мистер Джонс, не отрываясь от газеты.

— Что куча мусора? — не понимает миссис Джонс.

Строительство дома на углу Тополиной улицы и Коринфской авеню идет своим чередом. Впрочем, с точки зрения местных жителей, дом не столько строится, пассивно претерпевая насильственный внешний процесс, как органически растет подобно человеческому организму. Возможно, данный взгляд на вещи обуславливается тем, что жители микрорайона больше рожают и делают аборты, нежели строят и разрушают.

Прочно упершись в фундамент, дом тянется к крыше. После того, как он обзавелся скелетом арматуры, ему предстоит обрасти кожей облицовки. Вслед за физическим развитием начнет формироваться сознание дома — интерьер, скрывающийся за фасадом публичной персоны. Но это в будущем. Пока единственно неоспоримым достижением является тот факт, что от кучи мусора, к которой так привязался мистер Джонс, не осталось и следа.

Теперь во время своей ежедневной прогулки мистер Джонс предпочитает ходить по другой стороне Коринфской авеню, хотя ради этого ему приходится лишний раз пересекать проезжую часть. И это говорит о многом, ибо несколько раз в жизни мистер Джонс оказывался на волоске от гибели под колесами автомобиля. Впрочем, то было в давние, бродяжнические, времена — до того как мистера Джонса подобрала миссис Джонс, тогда еще заурядная мисс Джексон. В микрорайоне, где проживают Джонсы, машины водят медленно и с оглядкой, по причине изобилия стоп-знаков и нехватки дел. Да и вообще, здесь все делают неспеша. Тем удивительнее скорость, с которой формируется и взрослеет дом.

«Что-то тут не так, — рассуждает мистер Джонс со свойственной ему проницательностью. — Куда они так спешат? Нет, голову даю на отсечение: эти варвары строят государственное учреждение…»

В салоне миссис Джонс со звучным названием «Новаторские Волосяные Дизайны» теперь часто заводят разговор о строительстве на углу.

— Кажется, ты сегодня в хорошем настроении, — замечает миссис Джонс, с радостью глядя на мужа.

Мистер Джонс молчит, но на его лице добродушная улыбка. Сегодня, проходя мимо строительства, мистер Джонс улучил момент, когда рабочие не смотрели в его сторону, и плюнул туда, где в старые добрые времена лежала куча мусора. Причем, не на периферию, а в самый что ни на есть центр. Мистер Джонс умеет плевать далеко и метко — как и полагается истинному философу. Ибо глубина и охват мысли измеряется наплевательством на все, что не имеет к ней прямого отношения.

Миссис Джонс всегда пристально следит за настроением мужа. В основании ее опрятного и незатейливого мира лежат всего несколько краеугольных камней. Простота залог счастья. Камни имеют следующие названия: работа, цветник, готовка, и главный из них — эмоциональное самочувствие мистера Джонса. Когда последний хандрит (что неизбежно для человека с подобной интеллектуальной конституцией), миссис Джонс не находит себе места, и все остальные столпы ее мироздания оседают под тяжестью бытия: миссис Джонс отхватывает лелеемые клиентами кудри и коки, пересаливает суп и забывает полить цветы. Но когда мистер Джонс в приподнятом состоянии духа, его жена творит парикмахерские, кулинарные и ботанические чудеса.

— Миссис Хендрикс, считает что они строят библиотеку, — врет миссис Джонс, чтобы сделать приятно своему мужу, обожающему читать все, кроме газет.

К сожалению, миссис Джонс просчитывается. Мистер Джонс недолюбливает миссис Хендрикс за то, что она не подает нищим из принципа и не находит нужным это скрывать. «Здоровые лбы! — клеймит нищих миссис Хендрикс. — Смотреть противно».

Есть еще один человек, переживающий по поводу строительства не меньше мистера Джонса и пастора Уайта. Человека зовут Жоржета.

Жоржета ложится за полночь, а встает после полудня. Большую часть своего бодрствования она вышагивает улицы, не считая короткие перерывы на обед и ужин, и досуг с клиентами. Благодаря ежедневному моциону, несмотря на уже далеко не юный возраст, Жоржете удалось сохранить отменную фигуру, столь необходимую в ее профессии. Хорошая фигура для женщины — это, в первую очередь, орудие труда. Прогулки в дождь и снег закалили иммунитет Жоржеты. Она не болеет никогда, по крайней мере, респираторными заболеваниями, чем очень гордится.

Угол Тополиной и Коринфской — одна из вех маршрута Жоржеты. И дело здесь отнюдь не в помойке или любви поквитаться с обременительным бытом метким плевком. Во-первых, плевки не красят женщин даже ее статуса. Во-вторых, подстерегать клиентов у помойки редко доводит до добра. Не нужно учить Жоржету тому, кого (и что) можно подцепить у груды мусора, даже такой безобидной, какая располагалась на вышеупомянутом углу.

Нет, причина здесь совершенно иная. Тополиная Улица и Коринфская авеню — две основные магистрали микрорайона, богатые потенциальными клиентами, как мелководные реки — рыбой. По Тополиной ездит немало машин на небольшой скорости. На Коринфской находится церковь пастора Уайта. А, как известно, после долгой проповеди и религиозного катарсиса у верующих вновь пробуждается любовь к плотским утехам. Стоит человеку позаботиться о душе, как он тут же чувствует себя вправе уделить внимание телу. Высиживание в церкви — своего рода индульгенция. А без греха, как известно, нет раскаянья.

Таким образом, Жоржета постоянно чередует улицу с авеню, минуя на своем криволинейно-попустительском пути угол их пересечения. Сами по себе исчезновение помойки и присутствие рабочих, уже не раз провожавших Жоржету соловьиным посвистом и долгими испытующими взглядами, нисколько ее не смущали. А огорчил ее следующий инцидент, который Жоржета видела своими округлившимися от ужаса глазами.

В салоне миссис Джонс стригутся все без исключения жители микрорайона. Делает там свою роскошную прическу, призванную пленять самцов и Жоржета.

Миссис Джонс прикасается к пышным волосам Жоржеты с опаской. И вовсе не из-за брезгливости, отнюдь миссис Джонс не свойственной. Нет, так обращаются со всем таинственным и находящимся за гранью привычного. Жоржета — загадка, глоток запретной свободы, которой миссис Джонс не желает для себя, но которая все равно гипнотически влечет ее.

Жоржета, для которой элементарные знания психологии — залог выживания, прекрасно разбирается в людях. Она знает, с кем можно поделиться сокровенным, и в чьем присутствии стоит придержать язык за зубами и состроить благообразную мину. Когда Жоржета видит вдалеке миссис Хендрикс, она благоразумно переходит на другую сторону дороги. Иначе ей придется выслушать утомительную лекцию о пользе добродетели и пагубности греха. Сама по себе лекция безвредна и даже занимательна. Жоржета интересуется альтернативными взглядами на природу вещей. Плюс у нее нет недостатка в свободном времени, которое нужно как-то скоротать. Но что если рядом окажется перспективный джентльмен? Кого соблазнит отчитываемая женщина?

Жоржета делится с миссис Джонс своими печалями, и та покорно ее слушает.

— Зачем нам иностранцы? — сетует Жоржета. — Разве мы плохо без них живем? Особенно эти азиаты… А уж какие они трудолюбивые! Так немудрено и без работы остаться.