Четыре премии в 2000-ом году: "АБС-премия" в номинации "Художественная проза", "Сигма-Ф", "Бронзовая улитка" и "Интерпресскон" в номинации "Средняя форма"
***
Все осталось позади - и мучительные допросы, и наигранный гнев следователя Федюкова, и тоска полутемной мрачной камеры, где в дневное время по дурацкой тюремной инструкции нельзя было лежать или ходить из угла в угол, как этого требовали взвинченные неопределенностью нервы. Напоследок энкавэдэшник долго и мрачно размышлял, рисуя на чистом листе бумаги концентрические круги и непонятные зигзаги, потом вздохнул и хмуро спросил:
- Честно скажи, Аркаша, прямо выкладывай: как будешь вести себя на суде?
- Без утайки, гражданин следователь! Следователь посопел.
- Так кто ты? - снова спросил он.
- Кадет, гражданин следователь! - без запинки отозвался Штерн.
Экибастузский лагерь. Декабрь 1946 г.
У "кума" было тепло и уютно. Лучше, чем в бараке. Опер Лагутин был опытным сотрудником, прошел не одну зону, заключенных знал, как знает скрипач свой инструмент, поэтому на струнах нервов Аркадия Штерна играть не торопился - давал заключенному разомлеть в тепле и отвлечься от бытовых неурядиц. Чаю он не предлагал, да это и к лучшему было, подлянки, значит, за душой не держал и в стукачи вербовать не собирался. Да зачем ему было нужно вербовать зэка, девять лет отсидевшего по разным зонам и оттого образованного по тюремным меркам не хуже политкаторжанина царских времен. У него и без Штерна было кому стучать. И не простые зэки постукивали, работали на него авторитетные в зоне люди. Воры и те не гнушались отдать через "кума" свой долг Родине. И не потому, что патриотизм их заедал, как барачная вошь, а потому, что отказ работать на опера был чреват крупными неприятностями, приходящими к отказнику сразу после отказа. Но все-таки вызов к "куму" всегда грозит неприятностями, поэтому, даже разомлев от тепла, заключенный Аркадий Штерн ушки свои отмороженные держал на макушке и бдительности не терял. Капитан Лагутин неторопливо листал бумаги, и Штерн понял, что это его личное дело, за время отсидки обросшее лагерными подробностями.
- Мне тут, понимаешь, дело твое на глаза попало, - задумчиво сказал "кум". - Я не понял, за что ж тебя все-таки посадили.
- В обвинительном заключении все сказано, - вздохнул Штерн. "Кум" даже не рассердился на неуставное обращение.
- Нет в твоем деле обвинительного заключения, - сказал он. - Только постановление большой тройки и все. Но не зря же тебе сам Ульрих срок отмерил… Ты кем до ареста был?
Аркадий грустно усмехнулся.
