Прижавшись к земле, скрытый от чужых глаз листвой кустарника красноармеец Никитин через бинокль жизнь на оккупированной территории. Правда, смотреть особо было не на что. По дороге от Бреста практически никто не двигался. Так редкая телега, нагруженная каким - то скрабом и парой человек двигались то в город то оттуда. Немцы за время дежурства Виктора проехали всего три раза - сначала колонна из трофейных Газов и ЗиСов в сопровождении десятка пехотинцев, затем десяток повозок с гражданскими возницами и тремя немцами в сопровождении. Третий раз по дороге из Бреста пропылила автоколонна - немецкий легковой автомобиль в сопровождении колесного броневика и большого крытого грузовика. Сделав карандашом запись в журнале наблюдений Виктор, стараясь особо не шевелиться, поочередно понапрягал свои мышц, как их в свое время научил командир и аккуратно оглянулся вокруг. Слева и право от него на расстоянии десятка метров расположились, такие же лохматые и зеленые существа, осуществляющие охрану лагеря вырвавшихся из цитадели бойцов гарнизона. Сам лагерь компактно разместился на дне неглубокого, заросшего кустарником оврага. Большинство бойцов спало, завернувшись в палатки и укрывшись среди кустарника. Остальные чистили оружие и проверяли снаряжение. Самойлов копошится у раненых, заново перевязывая получивших ранения в ночном бою. И все это в абсолютной тишине. Не звоном, не криком, не стоном стараясь не нарушить ее. За те несколько дней, что они держали оборону в крепости, бойцы научились ценить ТИШИНУ ...

   Вот ведь какое дело, до войны о тишине и не задумывались. Есть она, и есть, а нет, так можно создать. Да и как то особо ее и не замечали. А тут полюбили. Как не полюбить. Если каждый день с утра до вечера с небольшими перерывами идет артиллерийский обстрел укреплений и построек. Три дня. Долгих до невозможности. Когда ударная волна и осколки тяжеленных снарядов расплющивает все созданное человеком. Сотрясает человеческую плоть до самой последней клеточки и вышибает из тебя сознание. Этого многие не выдержали. Кто сошел с ума, кто сдался в плен. И лишь небольшие перерывы в обстреле давали возможность отдохнуть и снять напряжение, поесть, почистить оружие и сменить позицию. Лица бойцов разглаживались, прояснялись. Среди них раздавались шутки и смех. Они радовались солнцу и ТИШИНЕ. И именно она стала символом их военной удачи.

   После первого дня войны немцы больше не атаковали. Они обстреливали крепость из орудий и через громкоговорители уговаривали гарнизон сдаться. И все это они делали из далеко, справедливо опасаясь приближаться к крепостным сооружениям. Слишком много их осталось лежать на земле, с пулей снайперски выпущенной из крепостных развалин. Мы продолжали сражаться несмотря ни на что. День, за днем уничтожая немцев на нашей земле.

   Аккуратно оглянувшись и окинув взглядом окружающий мир, а главное, проверив, что за ним никто не наблюдает Никитин достал из внутреннего кармана тетрадь. Еще раз, проверившись, он стал быстро заносить в нее события прошедшего дня. И всего того что было связано с командиром. "Лучшая память - это карандаш!"- учил старший лейтенант Горячих. Вот Виктору и приходилось ежедневно записывать их в заветную тетрадь. Хорошо еще, что тетрадь толстая и ее надолго хватит, а как эта кончиться еще несколько чистых в вещмешке лежит. Дмитрий Ильич просил записывать данные при любом случаи и так чтобы никто не знал. Не все правильно понимают чекистскую работу и за нее можно пострадать честному человеку. Красноармеец Никитин относил себя именно к таким. А каким еще может быть комсомолец, активист, мечтающий после войны стать таким же грамотным и умным как их командир - лейтенант Седов. И ничего постыдного в том, что раньше надо было каждый день сообщать особисту о событиях во взводе. И отдельно докладывать о командире с кем он встречался, что делал и что говорил. А теперь вот надо вести тетрадь. Дмитрий Ильич перед прорывом из крепости специально об этом инструктировал. Ну, а как выйдем к своим, то будет Виктору честь и хвала и повышение в звании. Да и награда будет. Он - то знает точно. Потому что именно он, по поручению старшего лейтенанта Потапова, искал печатную машинку и чистые бланки наградных листов. Командир не зря с полковым комиссаром наградные листы оформлял. Но об этом молчок, там на многих есть. Как тогда командир сказал - "Подвиг каждого, должен быть увековечен в истории". И еще - "Никто не забыт, и ни что не должно быть забыто". Со взвода на всех заготовлено и не одному разу. Каждому командир оценку дал, отметил и документы приготовил. А полковой комиссар и старший лейтенант Потапов завизировали. Нам бы только к своим попасть. В то, что выйдем можно даже не сомневаться. Командир выведет, он, если что задумал так и будет. И крови мало прольется и врагу достанется как тогда в первый день войны, а потом ночью на Западном и при прорыве из крепости. Он может и все в него верят, а я это даже в тетради отметил...

   День набирал свою силу. Все больше бойцов просыпалось, осматривалось по сторонам, ища знакомых и своих командиров. Не получая команд бойцы собирались в небольшие группы, вели неспешный разговор. Ели. Все чаще раздавался тихий смех. Люди, несмотря на усталость прошедшей ночи, наслаждались погожим днем и относительной тишиной.

   А меня вот грызли мысли.

  Во - первых вода. У большинства бойцов она подошла к концу. Несмотря на режим экономии, многие фляжки на ремнях были уже пусты. Последний раз мы набирали в них воду еще в цитадели до выхода на Северный остров. А там пополнить ее запасы было просто негде, да и некогда. У бойцов моего взвода и части пограничников имелись трофейные термоса, но на то количество что здесь собралось это капля в море. А сколько тут сидеть неизвестно.

  Во - вторых путь отсюда. Еще утром разведка ушла его искать, но пока не вернулась. То, что они его найдут, я полностью уверен. Ведь пошли не абы кто, а мои егеря.

  В - третьих питание личного состава - парни все молодые, крепкие банку тушняка за один раз молотят. Вот и считай только на здесь присутствующих вместе с ушедшими в разведку надо за раз 61 банку. А еще раненые и мобгруппа. Пока есть небольшой запас консервов захваченных на складе, а дальше придется перейти на подножный корм (это если склад и схрон в лесу погиб или растащен) - тут выход один потрошить немецкие склады, гарнизоны и колонны. Ну и у местного населения, что - то покупать благо деньгами запаслись.

   Утро добрым не бывает. По определению. С первыми лучами солнца дежурный по лагерю меня растолкал. А я только такой классный сон решил посмотреть. С красивыми женщинами и кабаком... Гад разогнал мои тайные желания.... Ну да ладно ему простительно. Служба она знаете, требует. Тем боле, что я сам приказал это сделать. Вот ведь жизнь одни спят как сурки, другие их должны проверять. Это я о проверке постов ночью. Спят на посту. Нет, чтобы бдить как положено по Уставу. Что за люди. Вырвались на свободу и тут же забыли об опасности и смерти, необходимости нести дежурство и охраняться от врага. Зла не хватает. Чуть не сорвался с рукоприкладством. Вот и доверяй им свою жизнь и свободу. Пришлось менять и наказывать других дежурством на постах. А этих сажать под арест для дальнейшего разбирательства и суда.

   Вместе со мной проснулись егеря, снайпера, радисты и разведчики. Сегодня им предстоит поработать. Остающиеся в лагере бойцы тоже без дела не останутся. Солдат без дела есть не что иное как ходячие ЧП. Ерофееву поставлена задача развлечь личный состав занятиями по самое нехочу. Надо наработать практику действий штурмовых групп, опять же продолжить изучение и обслуживание оружия. Так что гонять и гонять личный состав еще долго придется. Так что пусть командиры подразделений и начинают. Заодно на бойцов еще раз посмотрят. Кто что может и где его лучше всего использовать. Особое внимание они должны уделить выявлению всех кто знает немецкий или польский язык. А то всего пара человек говорящих на немецком языке, на почти сотню молчаливых и хмурых парней маловато для моей задумки по рейду. Зря я, что ли вчера столько времени угробил на изучение карты и отметок на ней.

   Ладно, это до вечера потерпит, а пока в путь, в путь кончен день забав. Так, по-моему, в известной песенке поется. Пора провести ревизию в своих закромах.

   К почтовому ящику пришлось идти в обход, стараясь не светиться перед секретами врага. К заветному дереву пошел один. И там меня ждал сюрприз. Мои парни были живы и здоровы. Ждали меня на базе. Об этом говорила банка тушенки, вся из себя в солидоле, одиноко разместившаяся в дупле дерева. Надо двигать туда и как можно быстрее, но сначала посмотрим на хутор. Все равно по пути.

   Дорога к хутору много времени не заняла. С НП, облюбованным еще в прошлый раз, открывался неплохой вид на лесной хуторок. Там было на что посмотреть. Хуторок практически не изменился. Все, так же когда мы его оставили. Правда, добавилось несколько стальных гробов на гусеничном ходу. Да серьезный народ в фельдграу и с пулеметами занял пару ключевых точек, откуда можно отлично прочесать стальной метлой все подходы, как к самому хутору, так и дорогу к нему. А еще эти веселые парни установили шлагбаум и, набив мешки песком или землей, уложили их в виде укреплений на въезде и рядом с болотом. А вот другими инженерными работами явно побрезговали. Не заметили мы никаких иных заграждений. Даже колючей проволоки не натянули, что тут говорить об окопах и ДЗОТах. Не было их, или они размещены непосредственно на хуторе, да так что мы их и не видели. Как не старались. А вот секретов было целых три и все со стороны леса. Да не простых на пару человек. Сидели по пятеро, да со швейной машинкой в виде пулемета. Это что такое получается? Тут что все медом намазано. Да так, что немцы его решили усиленно охранять, словно это стратегический объект. Сразу шесть пулеметов в охранении. Три в лесу, один на болоте, один на въезде и еще один на крыше сарая, смотрит в сторону болота. Да еще пара должна быть на броневиках. Да и вообще немцев тут больше оказалось, чем вчера насчитали. Радиомашина была одна. Стояла несколько в стороне от построек. Броневики и грузовики, выстроившись в ряд перед часовым, стояли у хозпостроек. Один из броневиков, похоже, в модификации машины связи. Антенн на нем слишком много торчит. Возле "радиолы" прохаживался еще один часовой, третий стоял возле хозяйского дома. Кухни видно не было, как и праздношатающийся народ. Все было тихо и спокойно. Только часовые и пулеметчики. И тишина. Куда же они всех остальных подевали? Тут по моим подсчетам человек семьдесят быть должно, а видели мы всего около двадцати. На свои вопросы я ответы так и не нашел. Пришлось оставить решение их разведчикам. Первый итог наблюдения -откровенно радовал. Очень богатый двор гостинцев. Все сразу не унести, вот только с кондачка его не взять. Надо подумать, и посмотреть и чем дольше, тем лучше. Оставив разведчиков следить за объектом. Мы направились дальше.

  - Серег, расскажи, что с тобой было с того момента как мы расстались?

  - Если все рассказывать, то будет долго и не всегда интересно. - Набитым едой ртом ответил Акимов.- Прости, два дня не ел. А тут увидел, не выдержал.

  -Смотри особо не наедайся, а то живот прихватит. Время пока есть, так что рассказывай не торопясь.

  - Не учи ученого. Ночью, как мы с тобой расстались, я сначала в штабе полка был. Поступил приказ усилить бдительность на охраняемых объектах. Всех подняли и отправили на объекты. Уже под утро в два часа командир меня отправил с группой бойцов комендантского взвода к железнодорожному вокзалу с проверкой. Там должен был эшелон с боеприпасами в Кобрин уйти, а тут поступило сообщение о каких - то посторонних людях в районе вокзала и склада с оружием. До вокзала мы быстро добрались. По дороге встретили колонну крытых груженых автомашин. Какая - то воинская часть со стороны вокзала двигалась на выезд из города. Вот что удивительно война еще не началась, а они со светофильтрами на фарах ехали.

   На вокзале внешне все было в порядке. Военных и гражданских что в зале, что на перроне было много. Ждали поезд на Высокое и Пружаны. Эшелон с боеприпасами ушел вовремя. Мы уже собирались назад возвращаться, как вдруг послышался вой самолетов, и грохот артиллерии в Западной части города. Народ выбежал на привокзальную площадь поглазеть на происходящее. Я - то сразу понял что война. Вскоре в городе и Северном городке стали рваться снаряды. Что делать никто не знает, все мечутся без дела и толку, а люди из города все прибывали. Ну, мы оборону в здании вокзала заняли. Привлекли к этому всех военных. С оружием и боеприпасами сначала проблемы, конечно, были. Потом из отдела милиции все выудили, и у кого оружия не было вооружили. Правда, одними "Наганами", но хоть что-то. В это время на вокзал народ стал сбегаться. В основном наши "восточники". Женщины, дети, старики. Подходили и военные те, кто в городе ночевал или из крепости вырвался. В основном бойцы, командиров всего несколько человек. У нас - то пока было спокойно, немцы даже не бомбили. В основном Северному городку и крепости доставалось. Диспетчер предложил поезд на Жабинку отправить, а с ним и часть собравшихся. Связь между станциями еще работала. Связались с Жабинкой, нашли паровоз, собрали вагоны и отправили эшелон с беженцами. Одних отправили, а тут следом еще набежало раза в три больше. На вокзале собралось полтысячи или больше. Железнодорожники еще эшелон готовить стали, да разве всех в один поезд посадишь. И так в первый народ рвался, чуть ли не по головам лез, лишь бы уехать. Еле смогли народ удержать, до драки доходило. Людей прямо в полувагоны грузили. Пришлось часть бойцов в сопровождение и охрану выделять. Но еще много людей на вокзале оставалось, а народ все подходил и подходил. Поэтому тех, кто посильнее стали отправлять пешком или на попутках.

   Результатом наших ночных бдений стал план операции по уничтожению вражеских объектов.

   Несколько дней мы решили использовать для подготовки. Под руководством "панцерников" личный состав должен был продолжать свои занятия. Нарабатывая опыт проведения штурмов и действий во вновь созданных группах и отделениях. Старшим в лагере оставался Сергей и Ерофеев. Я же собрав с собой егерей, погранцов, разведчиков, саперов и снайперов должен был изучить и подготовить будущий театр боевых действий.

   Первым на очереди стоял хутор, где содержались наши военнопленные. Что и было сделано на следующее утро. К нему мы добрались с утра пораньше быстро и без происшествий. Бои хуторок миновали. Все постройки были целы, не считая одного из сараев, чья крыша была аккуратно разобрана. Хозяева видно решили сделать ее ремонт. Сразу брать хутор мы не стали. Решили понаблюдать. И, в общем, правильно сделали. Его гарнизон составлял взвод во главе с унтер-офицером. А он службу знал.

   Гарнизон занимал два живых дома и несколько сараев рядом с ними. Спокойствие на хуторе охраняли сразу четыре поста. Два парных поста на выездах из хутора и еще два с пулеметом прикрывали хутор со стороны леса. Кроме того по хутору прохаживался еще и парный патруль. И все это безобразие прикрывала "ДаШКа" на зенитной треноге, вольготно разместившаяся на полуразобранной крыше одного из сараев. А во дворе одного из домов из кустов просматривался ствол противотанкового орудия смотревшего на дорогу. У отдельно стоящего сарая стоял часовой, охранявший наших пленных. Под его же охраной были и два трофейных ГАЗ - АА. Водители, в военной форме без погон и русских сапогах, кривым стартером пытались их завести, а десятка полтора солдат с поджарым унтером во главе построившись неподалеку, готовились к выезду.

   Все патрули и часовые несли службу в касках и с пристегнутыми к винтовкам штыками. Униформа немцев отличалась от всех ранее мною виденных - зеленоватого оттенка с коричневым воротником и манжетами с оранжевым кантом и нарукавной эмблемой. Покопавшись в памяти, я понял, что здесь стоит одно из полицейских подразделений.