Эрмитаж…

Нет, наверное, человека живущего в нашем Питере, или приехавшего сюда, пусть на несколько дней, который не бывал бы в Эрмитаже.

1994 год, Санкт-Петербург. Государственный Эрмитаж.

Пришел к себе на работу, в мастерскую отдела сигнализации, как всегда к 9 утра. Работать с утра – тяжко. Надо принять чего-нибудь. В смысле – чашку кофе. Лучший тонизирующий напиток. И любимый напиток сотрудников нашего отдела – не знаю, как в других. Даже мужики, при взаимных расчетах между собой, говорили друг другу: "С тебя – чашка кофе!" вместо тривиального: "С тебя бутылка!"

Набрал в чашку воды, погрузил в нее кипятильник, приготовил банку растворимого "Чибо" и сахар. Сижу, предвкушаю. И остро чувствую, что без чашки кофе мне не то, что работать – встать нельзя.

Услышал шаги за перегородкой. Кого еще там несет? Не дают попить с утра ароматного и тонизирующего...

Вошла заместитель нашего завотдела Ларина Наталья Николаевна. Вам может показаться ее имя надуманным, но это ее настоящее имя. В Эрмитаже есть и более чуднЫе имена. Например, сотрудница по фамилии Зек, Юна Яновна. Или еще более причудливая фамилия – Бляхер, Адель Михайловна. Так что придумывать ничего не надо.

Эх, братцы, обидно-то как. Абыдна, паньмайшь. Хотел я давно рассказать историю о Лаокооне с сыновьями. Но раньше не было Интернета, рассказывал только знакомым – народу нравилось. Теперь есть доступ к Интернету, но зато есть книга М. Веллера «Легенды Невского проспекта» где есть об этом не такая, но очень похожая история. Ладно, пусть обвиняют в плагиате, нехай клевещут. Не боимся скрежета зубовного.

Для особо одаренных специально подчеркиваю, что эта история не является плагиатом рассказа Михаила Веллера, а рассказываю ее так, как мне в Эрмитаже рассказали в бытность мою инженером охранной сигнализации этого музея в 1993-94 гг. А у Веллера об Эрмитаже ничего не было. То есть: эта история происходила на самом деле, М. Веллер, при всем моем к нему уважении, не является автором сюжета, мы лишь по разному рассказываем одни и те же, реально происходившие в Ленинграде события.

Итак:

… Давно смущала наиболее стыдливых и целомудренных зрителей эта скульптурная группа.

Август 1993 г., Государственный Эрмитаж, мастерская отдела сигнализации (подвал налево от двери директорского подъезда в Старом Эрмитаже).

Я работаю в Эрмитаже инженером по сигнализации всего лишь первый месяц, никого и ничего еще не знаю, сижу – изучаю служебную документацию. Учу матчасть, вобщем. И, как во многих моих историях, вдруг зазвонил телефон. Я взял трубку, доложился:

– Мастерская сигнализации.

А мне этак веско, солидно и важно:

– Это Матвеев говорит!

Налаживал я как-то раз датчики охранной сигнализации в Фойе Эрмитажного театра (http://www.hermitagemuseum.org/html_Ru/08/hm88_1_1_2.html). А концентратор, ящик, в котором собираются сигнальные шлейфы, стоял на Театральной лестнице, за постом охраны. Наладка датчиков – дело канительное. Я постоянно бегал от датчиков к концентратору и обратно, проверял сработку и сбрасывал сигнал в исходное состояние. При этом каждый раз, проходя мимо поста, предъявлял свой пропуск женщине из охраны. Наконец, когда проходил мимо поста уже раз в двадцатый, я решил не лезть в карман за пропуском. Решил, что мое лицо уже примелькалось и охранница меня запомнила. Ан нет, она преградила мне дорогу и грозно вопросила:

– Молодой человек, вы куда?

– Да вы что! Разве не узнаете меня?

И пристально посмотрел на нее, в надежде, что она меня узнает, ведь полдня мимо нее бегаю. Она внимательно пригляделась ко мне и узнала (!):

– Депардье! – воскликнула она изумленно.

Санкт-Петербург, 1993 год, молочный магазин №52 на углу проспекта Славы и Бухарестской улицы.

Когда-то очень давно, еще в восьмом классе школы, я прочитал в сельской библиотеке невзрачную книжечку голубого цвета, которая называлась примерно так: "Материалы комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков на территории Крымской области". Нам ее рекомендовали как дополнительное чтение к Дню Победы. Никто из нашего класса этой книги не читал, а я, по привычке совать нос куда не следует, зачем-то взял ее.

Несмотря на трагичность материала, читать ее было совсем не увлекательно. Сухие документы: акты, протоколы, воззвания, листовки, газетные статьи, экспертизы. Но вот я набрел на инструкции представителям немецких оккупационных властей по работе с местным населением.

До чего же интересно оказалось! То есть, как сволочи-фашисты представляют себе советский народ. Изверги-фашисты, ненавижу их! Но все-таки, давайте прочтем, что они про нас пишут:

"Славяне – особая нация. Культурного европейского обращения они не понимают, считая это признаком слабости. Поэтому разговаривать с ними нужно резким, грубым, не допускающим возражений тоном."

Лето 1991 года, Ленинград (он же губернский город СПб), молочный магазин 52, на углу пр. Славы и Бухарестской ул. («офицерский дом»).

В лето 1991 года от Р. Х., а точнее 19 апреля в нашей семье появилась вторая дочка. Как известно, 20 апреля родился Гитлер, а 22-го – Ленин. А моя Оленька возглавляет этот список, к чему бы это?

Это было трудное постперестроечное время. Вы помните: очереди, карточки, рост цен, дефицит буквально на все, даже на мыло.

Анекдот в тему. Вопрос армянскому радио:

– Почему пропало мыло?

1992 год, Санкт-Петербург, молочный магазин N52, угол пр. Славы и Бухарестской ул. Около 9 часов вечера.

Я стою в дверях молочного магазина и торгую молочной продукцией. В этом есть великий смысл: сегодня это молоко – свежее, а завтра оно уже вчерашнее. Вот руководство магазина и давало мне на реализацию оставшееся за день молоко, а заодно кефир, сырки и другую продукцию. Естественно, торговал этим не за так, тоже свой навар имел. А вообще-то я подрабатывал в этом магазине ночным приемщиком, помимо основной своей работы инженером.

Несмотря на то, что было уже около девяти вечера, на улице светло – знаменитые питерские белые ночи. Начался ливень, и под навес у входа спрятались две тщательно одетые и накрашенные барышни. Мельком взглянув на них, я подумал было – шлюхи, но потом изменил свое мнение. Для шлюх у них очень уж тщательно подобраны гардероб и макияж.

Одна из барышень была, как сказал классик, дама приятная во всех отношениях. То есть на лице – надменность и превосходство. Вторая – тоже не простая штучка, разве что чуть поменьше надменности во взоре. Просто приятная дама. В общем, из тех барышень, что сопровождают богатых и значительных мужчин.

Они начали громко, не стесняясь меня, обсуждать свои личные дела. Я для них был личностью слишком ничтожной, моего присутствия они не то, чтобы стеснялись, просто не замечали. Оно и понятно, для них продавец – не человек, а так, принадлежность прилавка.

1991 год. С-Петербург, молочный магазин 52 на углу пр. Славы и Бухарестской ул.

Я подрабатывал в этом магазине ночным приемщиком. Вообще-то работал инженером, но у меня родилась вторая дочка и денег стало катастрофически не хватать. По совместительству приходилось и торговать по вечерам, после закрытия магазина, молочными продуктами. Работа за прилавком в те годы – занятие не для слабонервных. Карточки, дефицит, очереди. Крик, мат, ругань, взаимные оскорбления.

Вы скажете, все продавцы – хамы? Да точно такие же хамы, как и покупатели. Сколько за день вам продавцов нахамит? Один, ну два. А за день продавцу нахамят сотни покупателей. Не сравнить нагрузки на психику. После десяти лет работы за прилавком в те годы вполне можно давать третью группу инвалидности. По нервным и психическим статьям. За три года работы в магазине я узнал от покупателей о себе и о своих родственниках до седьмого колена все, причем в самых красочных выражениях.

Я уж не говорю о том, что каждый второй на ТЫ обращается. Так еще взяли моду фамильярно называть "сынок". Один раз я не выдержал (а выдержка за прилавком нужна немерянная) и ответил пожилой даме.

– Сударыня, я не имею чести быть вашим сыном!

1991 год, Санкт-Петербург, молочный магазин №52 на углу пр. Славы и Бухарестской ул.

Это было очень трудное время. Цены росли каждый день, а зарплата была смехотворна, да и ту не платили по полгода. А в нашей семье появилась вторая дочка. От крайней нужды стал подрабатывать в магазине. И никогда не жалел потом об этом. Помимо того, что магазин помог пережить мне голодное время, он стал для меня уникальной школой психологии человеческих отношений, общения с людьми.

Как-то поздним вечером стою в дверях магазина, торгую всякой молочной всячиной. Подошли три подростка, неважно одетых. Худые впалые щёки, тонкие шеи, голодный горящий взгляд шарит по прилавку – чего бы съесть, грязные обломанные ногти, красные 'цыпки' на запястьях. Эти мальчишки были из детдома неподалеку. Дать бы им что-нибудь поесть, да у самого денег ни гроша, вся надежда, что заработаю что-нибудь за вечер. А дома дети, жена не работает, с грудным ребёнком в отпуске по уходу.

Впрочем, и следить за этими ребятами надо, могут и спереть что-нибудь с прилавка.

Двое из них отошли к ларькам, что стояли напротив магазина, и стали искать окурки на земле, а один остался возле меня.