— Борзя через пять минут, — всклокоченная проводница, пробубнив в щель купейной двери приглашение валить из поезда, пошла будить остальных пассажиров, имеющих несчастье вылезать именно тут.

Ну, что — вот мы и прибыли в конец географии. Хватаю две сумки со шмотьём и иду в тамбур. Прощаться с в говно пьяным майором, едущим в Краснокаменск, как-то в падлу. Сейчас он дрыхнет после поллитры в своё пропитое рыло и прочитанной мне трёхчаовой лекции на тему«…в какую именно жопу тебе довелось угодить на этот раз». Насквозь неприятный гандон. Именно использованный гандон. Сразу видно — алкот и мудак, раз к своим годам только в майорах. Служить надо было, а не «выживать», как он мне тут плёл. Офицер, твою мать. Тьфу, слякоть.

Я лейтенант. Выпустился только-только. На дворе 96-й год. Генерал Лебедь на Красной Площади, выпуская нас, произнёс сумбурную речь, мол, держитесь, мужики, и только что не перекрестил. Меж тем, в стране окончательный развал армии, правда, я этого ещё не знаю и весь из себя готов служить и заниматься тем, чему неплохо (ха… ещё бы, МосВОКУ блин, Армейская Кузница Страны) выучен. А именно — обучать бойцов давать в лоб (как у нас шутили — грабить, насиловать и убивать чужих близких… поистине у бога есть чувство юмора… и оно чёрное) всем, кто попытается мирный сон наших родных и близких потревожить. Я ещё не знаю такую офигенную нацию, как буряты. И якутов не знаю. А кто такие гураны — вообще не слышал. Я ещё далеко не националист, и даже не мыслю категориями народов. Мне просто некого и не с кем сравнивать.

Я ещё ничего не знаю, и знать, собственно, ничего не хочу.

Кроме одного.