Повернув с вашингтонской окружной дороги на съезд 1–495, доктор Майк Кернз поехал к западному ответвлению шоссе, ведущему к международному аэропорту Даллас. Он слушал восьмичасовые новости по радио в своей машине. В июне утром в понедельник он обычно возвращался в Вашингтон после выходных, проведенных в укромном коттедже на восточном от Мэриленда берегу реки Потомак у поселка Голова Индейца и артиллерийской станции флота США.

Майк переехал реку по мосту Вудро Вильсона и попал в многолюдный пригород-«спальню» Александрия. Обычно он направлялся по дороге мимо мемориала Джорджу Вашингтону в Джорджтаун к месту своей службы — огромному зданию университетской больницы, соседствующей с медицинской школой. Сегодня же он улетал ранним рейсом на весьма престижный конгресс по пластической хирургии. Этим и объяснялось его нахождение далеко к западу от своего обычного маршрута. Теперь, когда движение по дороге к самому новому и реже всего используемому аэропорту Вашингтона стало менее напряженным, он полностью погрузился в мысли о докладе, с которым ему предстояло выступить перед своими коллегами во второй половине дня.

В свои двадцать восемь лет, будучи ассистентом профессора-клинициста по пластической и восстановительной хирургии, Майк все еще находился в начале карьеры врача. Но, имея опыт работы в университетской больнице и два года практики в больнице Бельвю в Нью-Йорке в области косметической хирургии, он уже считался хорошим хирургом и смело смотрел в будущее.

Шести футов ростом, с волнистыми волосами и изогнутыми усиками, голубоглазый, с живыми чертами лица, доставшимися ему от шотландско-ирландских предков, поселившихся в семидесятых годах прошлого века в долине Шенандо яблочной страны, плюс стройная фигура пловца и теннисиста, известного в университете Виргинии, который он окончил по курсу медицины, Майк Кернз привлекал к себе внимание многих молодых женщин, однако сам до сих пор не испытывал никаких привязанностей.

Голос диктора радио прервал ход мыслей Майка, когда его небольшой автомобиль катил по дороге в аэропорт; «…Высказывается множество мнений, как же все-таки ФБР удалось арестовать Лин Толман, роковую женщину, жрицу дьявольского культа в Чикаго, которая считается ответственной по крайней мере за десять взрывов бомб в городе за последние шесть месяцев, взрывов, унесших почти пятьдесят жизней.

За полмили до въезда в аэропорт Майк натолкнулся на длинный ряд автомашин, вероятно, остановленных полицией где-то впереди, может быть даже у ворот. Не усомнившись ни на секунду, он промчался мимо них под аккомпанемент ругани рассерженных водителей, большинство из которых, вероятно, и не слышали о происшествии, когда их внезапно остановили. Уже почти при въезде в аэропорт дорогу ему преградила машина полиции, а полицейский с бульдожьим лицом посмотрел на Майка так, как будто хотел съесть живьем.

Черт возьми, мистер! — рявкнул полицейский. — Куда вы претесь?

Майк вынул свой бумажник и достал удостоверение:

— Я врач и хирург полицейского резерва Джорджтауна.

— Мне плевать, даже если вы прези… — Грозная тирада вдруг оборвалась. — Вы сказали, что вы врач?

К тому времени, когда Майк закончил обкладывать носовые проходы пострадавшей девушки небольшими марлевыми тампонами, чтобы остановить кровотечение, доктор Стюарт Портер сделал небольшой разрез вены над левым локтем и вставил туда нейлоновый катетер. Соединив его с аппаратом, он начал переливание крови первой группы, всегда хранимой для чрезвычайных случаев, поскольку она совместима с тремя остальными группами крови и почти никогда не вызывает отрицательную реакцию. Между тем технические работники лаборатории уже сделали анализы крови, чтобы точно определить совместимость, а также степень шока и кровотечения.

В процессе работы Майк думал, как собрать по возможности ближе к нормальной форме сильно пострадавшие кости носа. Однако более полное восстановление придется отложить до тех пор, пока девушка не придет в сознание, а шок нейтрализуется переливанием крови до уровня, когда будет возможно провести более детальное обследование для выявления других вероятных повреждений и, в частности, необратимых нарушений мозга в результате удара головой.

— Мне кажется, пару раз я заметила слабые сокращения на кардиомониторе, — сказала миссис Саундерс, когда Майк завязывал концы повязки, удерживавшей марлевые тампоны под носом пациентки.

— Остановите кардиостимулятор, и мы увидим.

Сестра отключила ток от кардиостимулятора. Взгляды всех были прикованы к экрану монитора. Секунду назад регулярная серия колебаний искусственного сердцебиения двигалась вдоль экрана, подталкиваемая электроразрядами кардиостимулятора. Теперь линия была прямой.

В конце дня специальный курьер доставил обещанные Джорджем Стенфилдом фотографии в кабинет Майка, расположенный в двух кварталах от университетской больницы. Как и говорил ее дядя, до катастрофы Жанет Берк была весьма симпатичной, если не сказать красивой, девушкой. Вместе с тем, изучая фотографии, Майк заметил, что в руках опытного специалиста по пластической хирургии ее черты могут стать действительно прекрасными. И чем дольше он всматривался в них, тем больше верил в свою способность принять этот вызов.

Когда Майк остановился у университетской больницы, чтобы провести вечерний обход перед тем, как отправиться домой, он узнал, что Жанет Берк начала дышать самостоятельно примерно через час после того, как ее перевели из отделения неотложной помощи. Ее сердце функционировало нормально, а кровяное давление после нескольких переливаний достигло обычного уровня.

Майк снял размеры с лица и головы все еще не пришедшей в сознание девушки и сделал несколько фотографий своей поляроидной камерой. Доктор Фогарти еще не приходил, но в его нейрохирургической приемной Майка заверили, что он осмотрит Жанет Берк часов в шесть, после вечернего обхода своих больных.

Через некоторое время после того, как Майк добрался до своей квартиры в Джорджтауне, у него зазвонил телефон. Звонил доктор Фогарти из нейрохирургического отделения.

— Я думал, тебе, Майк, будет интересно узнать мое мнение о мисс Берк, — сказал он. — Я только что закончил ее осмотр и взял пункцию спинного мозга.

— Ваша пациентка в порядке, доктор Кернз, — сказала миссис Шефтал, старшая медсестра отделения интенсивной терапии, приветствуя Майка, когда он появился на их этаже на следующее утро. — Как вы думаете, когда она придет в сознание?

— Доктор Фогарти не рискнул делать предсказания. Нуждалась ли она в помощи кардиостимулятора в течение ночи?

— Ни разу. У нее пульс такой же регулярный, как и у меня.

— Тогда я, пожалуй, выну катетер с электродом сегодня после обеда, — сказал Майк. — Приготовьте все необходимое для операции.

— Я с удовольствием отключу от нее этот монитор, — сказала сестра, — мы никогда не знаем, когда они могут понадобиться для коронарных больных. А как насчет энцефалографа?

В холле издательства газеты Майк сначала нашел номер в телефонном справочнике, потом направился в телефонную будку и позвонил.

— Приемная доктора Маккарти, — ответил мужской голос.

— Простите, кто говорит?

— Это Рандал Маккарти. Это вы, доктор Кернз? Я только что о вас подумал.

— Я тоже. Может быть, нам уже и не нужен телефон, но поскольку нас уже соединили, мы можем им воспользоваться. Вы будете у себя в ближайшие полчаса, доктор?

Жанет Берк не спала, когда Майк вошел к ней в палату университетской больницы на следующее утро. Судя по записям, за ночь ей пришлось сделать только одну подкожную инъекцию.

— Вы хорошо выглядите, — сказал он ей.

— Обманщик! Я выгляжу, как человек в железной маске. Как долго мне еще придется носить эту штуку?

— Около двух недель, пока не начнут срастаться сломанные кости.

— Все прошло по вашему плану?

Ближе к вечеру позвонил Джордж Стенфилд. Голос издателя звучал тревожно.

— Вы можете встретиться со мной и Джеральдом у меня в пять часов, Майк? — спросил он.

— Конечно, а что произошло?

— Это касается Жанет, но я не хотел бы обсуждать это по телефону.

— Я буду в пять. У меня сейчас последний пациент.

Эллен Страбо работала в сестринской, когда Майк пришел на ее этаж около шести часов. Высокая блондинка, она была довольно общительна и весьма популярна среди персонала, особенно мужчин.

— Что это был за допрос о моем освидетельствовании подписи мисс Берк? — спросила она Майка. — Вам грозят неприятности?

— Графолог говорит, что подписи под этими двумя документами не идентичны.

— Я сама видела, как мисс Берк подписала бумагу, и знаю, что это ее подпись. Но вместе с тем было впечатление, что вы смотрите на человека и знаете, кто это, и вдруг он становится другим.

— Каким образом?

— При таком подбородке не удивительно, что он всегда носил козлиную бородку, — сказал доктор Хал Петри, когда Майк зашел в операционную в семь часов утра в понедельник. — Ты думаешь, что сможешь добыть достаточно кости из его клюва, чтобы сделать подбородок, Майк?

— Он предпочитает сохранить нос. Говорит, это придает ему индивидуальность.

— Действительно, благородный шнобель, — сказал Петри, — с таким носом и пышными бровями он похож на самого Сатану!

Майк задумался. На следующий день после встречи в кабинете Джорджа Стенфилда доктор Рандал Маккарти осмотрел Жанет Берк и поставил диагноз — случай временного раздвоения личности вследствие сотрясения мозга, сведя таким образом на нет опасность, которую представляли для него обвинения Джеральда Хатчинсона.

Слова Хала Петри вызвали новые тревожные сомнения. Если в Жанет действительно вселился демон, заставлявший Лин Толман убивать невинных людей, планируя и проводя взрывы в Чикаго, а его новая пациентка была из того же теста, то в этом случае Маккарти мог поставить только этот диагноз, и никакого другого. Забот с одним демоном вполне хватало. Теперь, похоже, ему придется иметь дело с двумя.