Алексей Смирнов

Гримаса

1. История болезни

Утром в среду, около семи утра, с Эрастом произошло нечто необычное. Как назло, он брился. Брился он безопасной (спорное, кстати, качество) бритвой. Вот он оголил изящными, кокетливыми махами левую щеку. Вот с тем же совершенством техники образумил правую. Настал черед более сложного участка, и Эраст, двинув вперед челюсть, выставил маленький, скошенный подбородок. Вероятно, он излишне напряг лицевые мускулы, - так, во всяком случае, Эраст чуть позже объяснил себе случившееся. А случился, в общем-то, пустяк: челюсть выдвинулась, но - до странного далеко, и назад убираться не пожелала. Эраст поранился, так как челюсть рванулась с неожиданной впридачу резвостью. Но этим дело не ограничилось: ни с того, ни с сего вдруг с пошлой банальностью сморщился длинный нос. Могла сложиться - если б насупились брови и наморщился вслед за носом и лоб - вполне заурядная гримаса: такими пугают маленьких детей взрослые дураки. Однако брови вскинулись в нетипичном изумлении, а глаза волей-неволей вылупились. Эраст застыл, глядя на себя в немытое зеркало. Кровь осторожно растекалась, подкрашивая розовым мыльную пену, и готовилась капнуть. Длилась вся история недолго, секунд пять, после чего на лицо вернулось обычное выражение. Эраст продолжал стоять как вкопанный, потихоньку выдыхая воздух. Он вновь испуганно замер и перестал дышать, когда на закуску, при нормальных уже чертах, мерзко дернулось правое ухо - чтоб помнил. Этого у Эраста раньше тоже не было.

Гадая и тревожась, Эраст продолжил бритье, но изящество и шарм исчезли из его движений. Побрившись, он умылся и позавтракал. Загадочное явление понемногу бледнело в памяти. На службу он явился несколько взволнованный, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза. Работа же отвлекла его совершенно, да тут еще напомнили про аванс, и сделалось даже радостно. За авансом выстроился хвост, и Эраст, скучая, притоптывал ногой и бессмысленно раздражался. Кассирша обычно не отрывалась от бумаг, обидно к ней равнодушных. Она, не поворачивая головы, выслушивала фамилию;яростно, злясь, что все эти деньги - не ее и их надо отдать, рылась в списках, купюры дважды промелькивали в ее стервенеющих пальцах и летели в полукруг окошечка. Порхали галочки, рассвистывались росписи.