Алексей Смирнов

Овечьи мозги

Меню Павла Икроногова обычно состояло из всяческих изысканных блюд. Тут бывали и трюфели, Бог весть откуда взявшиеся, и пироги с белыми грибами, и язык. Нередкой гостьей оказывалсь нутрия - животное, предназначенное не для возбуждения аппетита, но для его отбивания, однако Икроногов считал этого грызуна деликатесом номер один. Да что нутрия! Надумай какой-нибудь бездельник перечислить все, что подавалось к столу в доме Икроногова, он перевел бы дух не скоро. Одни только жаворонки поедались тушенными в масле, вине, собственном соку, собственных слезах, перьях и едва ли не в собственных трелях. Исправно подавали балык, заливную рыбу, устрицы, не считаясь со стоявшим на дворе тысячелетьем.

В тот день гастрономический набор пополнился новым компонентом. Словно с неба свалились к обеду овечьи мозги, приправленные заморскими специями и пересыпанные зеленым горошком. Икроногов, глотая слюну, с безупречной изысканностью разделывал кушанье и уписывал его с таким аппетитом, что просто приятно было смотреть. Пухлое сосредоточенное лицо множилось в зеркалах, и лишь одной недоставало детали: старого лакея за спинкой кресла с салфеткой наготове.

Любил Икроногов и выпивку, достойную жаворонков. На первых порах он не слишком задумывался над этим увлечением, когда же возлияния сделались системой, он почувствовал, что нуждается в каком-то оправдании перед самим собой. Помогло печальное свойство Икроногова терпеть неудачи в самых разных делах. Речь идет, в основном, о заурядных житейских драмах и бытовых мелочах, но свойства лекарства были таковы, что любая мелочь раздувалась до трагических размеров, вынуждающих лечиться все усерднее и усерднее. Прошло время, и вот Икроногов ощутил наконец, что искать оправдания теперь уже не нужно. И венцом его самоанализа сделалось кредо ночного бражника, никем не признанного и ни в ком не нуждающегося.