Невысокий седовласый подтянутый человек с грубым шрамом через правую щеку в военной форме с полковничьими погонами шел по длинному коридору. Под мышкой у него был зажат дорогой бювар красной кожи. Лицо у полковника было строгое и сосредоточенное.

— Эй, Фомич!..

Полковник обернулся: его нагнал высокий грузный генерал.

— Куда собрался, Фомич? На ковер?.. Полковник угрюмо кивнул.

— Громов-то что? — понизив голос, спросил генерал. — Нашли его?..

Иван с трудом разлепил веки и ничего не увидел над собой, кроме расплывчатой белесой мути. Все тело до последней клеточки ныло, дышать было невыносимо тяжело. Его подташнивало: Иван скрипнул зубами, с трудом пытаясь сдержать головокружение.

Он услышал чей-то неразборчивый возглас и увидел лица людей, склонившихся над ним.

«Слава Богу, я живой», — подумал с облегчением и вполне объяснимой радостью Иван и попытался приподнять голову.

Ему не удалось этого сделать. Слабость, одуряющая и ослепляющая слабость навалилась на него, к горлу подкатил комок и стал настойчиво выбираться наружу. Иван почувствовал, как в руку впилась игла шприца: прохладная волна прокатилась по венам и увлекла тело в багрово-черное небытие.

Через какое-то время он снова очнулся, взбодрившийся и изрядно посвежевший: чернота вместе с донимавшей его белесой мутью куда-то исчезли.

Иван вышел из казармы на улицу. С наступлением темноты он стал ощущать на себе чей-то пристальный взгляд, и ощущение это было не из приятных. Вдобавок страшно хотелось курить.

Иван вздохнул и вдруг подумал о профессоре. Он поразился: оказывается, фон Кугельсдорфа-то он не видал с той самой ночи перед битвой при Гавгамелах! И ни разу даже о ним не вспомнил… Нет-нет-нет, конечно же, вспомнил: когда возник тот самый вселенский холод, волчий вон и птичий крик.

Иван почесал в затылке. А что, если?..

— Гуляем?

Иван обернулся. Позади него, приятно улыбаясь, стоял профессор — легок на помине.

— Вставай, — услышал Иван чей-то усталый голос. Нечего тут разлеживаться.

Он открыл глаза. Сон ли это был? Вроде бы нет…

Иван ощутил свое легкое, непривычно сильное тело, осознал, что может двигаться и думать, вспомнил, кто он такой… но такой ли на самом деле?..

Он рывком приподнялся и сел.

Иван увидел, что оказался в том самом зале, где трапезничал с коварной хозяйкой: более того, на том же самом столе; только стол этот был свободен от посуды и покрыт свежей белой скатертью. Сам Иван был одет в черное.

— Н-да, — произнес Сергиенко после очень долгой паузы. — А дальше-то что было?..

Лежащий на койке в госпитальной палате Иван хотел было пожать плечами, но бинты помешали ему сделать это.

— А ничего не было, — сказал он.

— То есть как — ничего?..

— А вот так. Завертело меня, понесло куда-то, пошел совсем уж полный бред — и я очнулся тут.