Девочку нашла тетя Соня в морозное зимнее утро. Прихрамывая, девочка брела рядом с дорогой, по рыхлому снегу. Резкий ветер развевал края ее старенького пальто и крутил помпон на вязаной шапке. Застывшими красными пальцами она придерживала пальто и забиралась почему-то все глубже в снег. Тетя Соня удивилась, догнала ее и заглянула в лицо. Девочка плакала.

— Ты чего? — спросила тетя Соня.

— Так, — тихо сказала девочка, глотая слезы.

Няня повела Зою к маленькому домику в глубине парка. На дверях — дощечка: «Изолятор».

В изоляторе — веселая тоненькая сестра Симочка.

— Ну, раздевайся, Зоя, — сказала сестра.

Зоя хмуро посмотрела по сторонам. Куда бы корзиночку поставить?

— Что ты какая пугливая? — засмеялась Симочка. — Корзиночку сюда поставь.

В спальне Сорока показала Зое ее кроватку.

— Вот твое полотенце и тумбочка твоя, а плюшевый коврик на полу общий: твой и Иды. С тобой рядом хорошая девочка, Ида Мартынова, а я сплю у окна.

Сорока повертелась и убежала.

Девочки шалили, смеялись, раздеваясь на ночь. Уложили вещи стопочкой, надели фланелевые халатики, намотали чалмой полотенца и пошли в душ. Прискакала на одной ножке говорливая Сорока.

— Ты еще не разделась, Зоя? — ужаснулась она. — Пойдем скорей в душ, опоздаем.

Утром няня Феня обходила спальни. Она вошла к мальчикам третьего «А» и отдернула шторы.

— Вставайте, вставайте, солнышко-то как светит!

На белых стенах заплясали веселые зайчики. Занин зажмурился от ярких лучей, поднял рыжую голову и закричал:

— Эй, вы! Вставайте!

Маленький Подколзин, розовый от сна, с растрепанными светлыми волосами, перегнулся к уху соседа:

В живом уголке всем распоряжался Печенин — Печенька — изобретатель. Он заведовал кормом и отпускал его ребятам, ухаживавшим за животными. Он наблюдал за тем, чтобы клетки всегда были вычищены, а в кормушках налита чистая вода, чтобы все обитатели живого уголка были сыты, довольны и веселы.

Ребята беспрекословно слушались изобретателя и даже уважали его. Был он черный, как жук, бледный, худенький. Волосы у него росли густой щеточкой. А черные глаза озабоченно бегали. Он вечно что-нибудь придумывал. Рубашка с резинкой постоянно оттопыривалась у него на животе, и под ней хранились какие-то винтики, гайки, стеклышки, обрывки веревочек, кусочки кожи, и тому подобные сокровища.

Зое с первого дня понравился этот серьезный, деловитый мальчуган. Он сразу не позволил ребятам таскать Мика, а первоклассника, который неумело поднял котенка за шиворот, просто вытолкал из живого уголка.

— Нечего его мучить! Тебе хочется спать? И ему тоже. Видишь, у него глаза закрываются.

Мик спал в уютном ватном гнездышке. Рядом с клеткой, где помещались толстомордые морские свинки, стояла его корзиночка, и над ней изобретатель прибил дощечку: «Кот, кличка Мик. Водится везде…» А потом подумал и приписал: «…где есть мыши».

А письма от папы все нет и нет. В классе вечерами скука. Тетя Тиша шипит на всех:

— Ш-ш-ш, не возитесь, тише, не шумите!

Делать нечего. Ребята разбегаются по другим классам, по мастерским.

Зоя уныло побродила по коридорам, вздохнула и опять пошла в класс. Здесь девочки раскрыли школьный шкаф, но он был пуст.

— Ольга Юрьевна, нам пластелину надо.

После отдыха снова закипела работа. Разобрали обе крепости и быстро построили уродливый низкий пароход. Занька написал по борту краской: «Челюскин».

Зоя с Миком бродила около парохода. Ей очень хотелось поиграть с ребятами. Вокруг нее суетились: кто втыкал флажки в борта, кто украшал пароход сосновыми ветками. Тройка вбил посередине шест с флагом — это была мачта. Чешуйка с Лерманом и ребятами из третьего «Б» принесли скамейки.

К Зое подошел Печенька.

— Ах ты мордашка! — сказал он нежно Мику. — Тоже захотел в челюскинцев играть! Будешь, Голубева?

— Не знаю, — нерешительно сказала Зоя.

За ужином все классы вертелись и оглядывались на Тонечку. Она ходила по столовой, расспрашивала воспитателей о школе, и те тоже встречали ее радостной улыбкой.

После ужина все помчались в пионерскую комнату.

— Тонечка, дай барабаны! — просил Занька.

— Мне горн, горн, — умолял Чешуйка.

— Стойте, стойте, — сказала Тонечка, — надо сначала поговорить. Беги, Миша, и ты, Катя, соберите председателей отрядов и актив на совет.

На следующий день по школе разнеслась новость. Принес ее, как всегда, Миша-санитар.

— Ну, ребята, тетя Тиша уходит!

Девочки заохали: да как же без Ольги Юрьевны? Ой, как плохо!

Всем стало жаль тетю Тишу. Хотя она делать ничего не умеет, но зато и сердится редко, только морщится да шикает.

— Да как же мы теперь?

Утром не спали с шести часов.

Первым вскочил Чешуйка.

— Ой, робюшки, сегодня родительский!

Он подбросил вверх подушку и запрыгал на пружинах.

Как по команде, с подушек поднялись пятнадцать голов, но каких голов! Каждый устроил себе чалму из полотенца и походил на турка. Придумал эту штуку Занька. Вечером после душа он зачесал мокрые волосы кверху и туго закрутил полотенцем.